Гюрза, которая ожидала возражений, слегка удивилась и
подняла на меня глаза. Я стояла, вытянув руки по швам и вылупившись на нее, как
новобранец.
— Что ты молчишь?
— Если хотите, я переделаю или новую напишу! —
гаркнула я.
— Ну ладно, — смягчилась Гюрза, — не нужно
переделывать, вот тут исправить, и все…
Я чуть не ляпнула: «Рада стараться!», но вовремя прикусила
язык — это был бы уже явный перебор.
— И вот еще что, — продолжала наша
пресмыкающаяся, — Котенкин заболел, так что с тебя видеообзор, музыкальные
новинки и книжный рынок.
— Вот мило! — фыркнула я. — Да времени-то всего
ничего осталось!
— Ничего, не рассыплешься, — в своей обычной
манере заметила Гюрза.
— Тогда буду дома работать! — потребовала
я. — Чтобы не отвлекали.
Гюрза издала звук — нечто среднее между фырканьем и кашлем,
я посчитала это за согласие и поскорее удалилась из кабинета.
* * *
В квартире было тихо и относительно чисто после визита Анны
Леопольдовны. Пахло мамулиными пирогами. Вспомнив наставления мамули, я
постояла несколько минут перед зеркалом — причесалась и слегка подвела глаза.
Обычно дома я хожу в спортивных брюках и старом свитере, но в этот раз мамуля
очень просила выглядеть прилично. Однако выбирать как-то было не из чего. Я уже
говорила, что не очень-то обращаю внимания на свою внешность и не стремлюсь
пополнять гардероб. Это у мамули шкаф буквально набит тряпками. Я же в основном
предпочитаю носить брюки. Вот недавно в «Бенеттоне» была осенняя скидка, и мне
досталось двое джинсов по цене одних. Цвета тоже подходящие — ярко-розовый и
ярко-зеленый.
В этот раз я остановилась на зеленых джинсах, а к ним —
дивного оттенка рыжий свитер, связанный Петей Капитоновым мне в подарок. Кап
Капыч обожает на меня вязать.
Он говорит, что я худенькая, поэтому получается очень быстро
— два раза спицами махнул, и рукав уже готов…
Нарядившись к приходу дорогого гостя, я включила компьютер и
опомнилась только тогда, когда услышала звонок в дверь.
Дверь я открыла сразу. Сколько раз дорогая мамуля повторяла
мне: «Прежде, чем открыть дверь, подумай, ждешь ли ты кого-нибудь, спроси, кто
там, посмотри в глазок».
Своими бесконечными повторениями она добилась только того,
что я совершенно отключилась от напоминаний и теперь открываю дверь, не
спрашивая.
Но в этот раз советы мамули пригодились, дверь же я открыла,
потому что ждала ее гостя. На пороге стоял симпатичный немолодой дядечка с
добрыми голубыми глазками и редеющими седыми волосами.
— Здравствуйте, Шурочка! Вы всегда открываете дверь
кому угодно?
— Здравствуйте. Только я Сашенька, — ответила я,
улыбнувшись, как могла приветливее, — а вы, наверное, Петр Ильич?
— Совершенно верно, — он покосился на солидный
кожаный чемодан. — Лялечка, должно быть, говорила обо мне. Вы позволите
войти?
— Да, конечно, — спохватилась я, — мама
говорила… Поэтому я так и открыла без расспросов.
Я помогла ему внести чемодан, хотя он и сопротивлялся,
повторяя, что еще не так стар, чтобы позволить женщинам таскать свои чемоданы.
На его невысказанный вопрос — точнее, на быстрый вопросительный взгляд — я
сказала, что мама придет часа через полтора, и проводила в приготовленную для
него комнату. Самой мне нужно было продолжать работу: из-за болезни Мишки
Котенкина Анфиса поручила сделать за него обзор новинок видеорынка. Я села за
компьютер и углубилась в рецензию на фильм ужасов, посвященный захвату нашей
родной планеты кровожадными маринованными огурцами с Юпитера.
Разделавшись с этими космическими захватчиками (хотя,
конечно, разделалась с ними не я, а очередной голубоглазый бойскаут,
превративший кровожадных пришельцев в овощное рагу), я спохватилась, что не
исполняю роль гостеприимной хозяйки. Но в это время в дверях квартиры
заскрежетали ключи, и на пороге появилась моя дорогая мамуля.
— Лялечка! — воскликнул наш седовласый гость.
— Петруша! — радостно ответила мамуля.
Мне трудно было поверить, что кто-то назвал мою мамулю, эту
стопроцентную леди, это воплощение стиля и тона, Лялечкой, но еще труднее — что
это сошло ему с рук, однако все было именно так.
Мамуля немедленно устроила мне сдержанную и очень стильную
выволочку за то, что не занимаюсь гостем, не кормлю его, не развлекаю
разговорами и вообще веду себя, как невоспитанный ребенок. Но тут уж мы с
Петром Ильичом выступили единым фронтом, доказывая ей, что человеку с дороги
надо дать пять минут (или там полтора часа, но кто считает), чтобы очухаться,
переодеться и прийти в себя, ж говоря уже о том, что хотя мне и разрешили
сегодня вернуться пораньше, это не значит, что можно не выполнять свою работу.
При слове «работа» Петр Ильич несколько оживился и сделал
было попытку расспросить насчет моей трудовой деятельности, но мне удалось
ловко уйти от ответа. Терпеть не могу, когда люди расспрашивают меня о работе!
Некоторые несведущие личности считают, что жизнь журналиста
— это один сплошной праздник, посещение выставок, презентаций, всевозможных
тусовок. Другие люди при слове «журналист» вспоминают несколько известных имен
— в основном, тех, кого часто видят по телевизору. Есть действительно серьезные
журналисты, которые много и хорошо пишут, но их немного, потому что либо ты
пишешь, либо болтаешься по тусовкам.
Мне нечем хвастаться — работаю много, но рутинно, поэтому не
люблю распространяться об этом.
Мамуля заварила свой любимый чай с бергамотом и благоухала
на всю кухню смесью «Графа Грея» с «Шанелью номер пять». Пока она ставила на
стол огромный и румяный пирог с капустой, я в своей обычной манере доедала
последний маринованный огурчик, случайно затерявшийся в банке, — все равно
на всех его не хватит, а что я достаю огурцы из банки рукой, так они такие
скользкие!
Петр Ильич тем временем сидел в углу, с умилением наблюдая
за мамулиным хозяйственным рвением, и одновременно продолжал допытываться, чем
же я, собственно, зарабатываю на хлеб и огурцы. Я сдалась и вкратце рассказала
о трудных буднях среднестатистического репортера, недооцененного начальством и
окружающими, Петр Ильич сочувственно покивал, но затем, к моему удивлению, не
ограничился ни к чему не обязывающим сочувствием, а выдал сногсшибательную
сентенцию, поражающую своей свежестью, как ментоловая жевательная резинка:
— Каждый человек — кузнец своего счастья! — И
продолжал в той же ментоловой манере:
— Не надо ждать милостей от природы. Взять их у нее —
наша задача.
Я подумала, что с этим оракулом мы будем иметь массу
неприятностей — в смысле того, что он окажется страшным занудой и будет поучать
меня, пока не надоест до чертиков, но мамуля в это время поставила на стол
чашки, сахарницу, печенье с тмином и свой любимый серебряный чайный набор.
