— Ну того чиновника, Трубина, несомненно, убили по
заказу Петра Ильича, — протянула я, — но…
— Но за всем остальным стоит кто-то более
крупный! — заявил Никита. — Подумаешь, какой-то тип из Зауральска!
Нет, тут явно рука Москвы!
— Один из тех, кто хочет перекупить комбинат после
банкротства!
— Вот именно. И, может быть, я нашел бы в материалах
твоего Петра Ильича упоминание о нем. Судя по твоим рассказам, он проводил
тщательную разработку вопроса о комбинате.
— Послушай! — меня осенило. — Это все
замечательно, но как Петр Ильич собирался действовать дальше? Допустим, он
убирает противоборствующих чиновников из КУГИ.
Но кто-то же должен был у него остаться, чтобы вовремя
протолкнуть его дело в нужном направлении, чтобы тендер отдали его зауральскому
бизнесмену.
— Потому я и хочу узнать имя других
претендентов! — закричал Никита. — Есть у меня кое-какие мысли по
этому поводу. Саша, я должен побывать в той квартире!
— Это же незаконно, — подначила я.
— Прекрати! У меня все решается, а она шутит!
И все, больше никаких мыслей о любви — как же, его
ненаглядный комбинат может уплыть в туманную даль! Я хотела обидеться, но потом
решила, что сейчас не время.
По наущению Никиты я позвонила домой и застала там одну
мамулю, которая очень обрадовалась мне, потому что, как оказалось, мы с ней не
виделись несколько дней.
— Ты куда пропала? — беспокоилась мамуля. —
Конечно, ты у меня уже взрослая, но все же надо предупреждать, когда дома не
ночуешь, я волнуюсь.
— Да ты сама где-то гуляешь, — оправдывалась
я, — все утро тебя не было дома…
— А сейчас сижу одна, даже Ираида не заходит, —
жаловалась мамуля, — то не выгнать было, а то — и дома не застать…
«Еще бы! — подумала я. — Некогда Ираиде по
подружкам бегать, она личную жизнь устраивает…»
— А что, Петра Ильича тоже нету? — как можно
небрежнее спросила я.
— У него все дела и дела, — грустно ответила
мамуля. — Все меня бросили…
Я сказала, что сегодня тоже не приду ночевать, и поскорее
повесила трубку.
— Плохо, — обратилась я к Никите, — этого
людоеда нет дома, кто его знает, где он ходит, сказал мамуле, что вернется
поздно. Вдруг он у себя в квартире? Так что сегодня мы никуда не пойдем.
— Что значит «мы»? — возмутился Никита. — Ты
и так больше никуда не пойдешь!
В квартиру пойду я, и отдай ключи.
Он нашел в моей сумочке ключи от квартиры Петра Ильича и
спрятал в карман.
— Давай договоримся, Сашуля. Ты завтра едешь домой и
стережешь Петра Ильича. Как только он появится дома, ты сразу же звонишь мне.
Никита сделал так, что номер его телефона можно было набрать
на моем мобильнике с помощью одной кнопки.
* * *
Карина высвободила руку из ловких пальцев маникюрши: у нее в
сумочке зазвонил мобильный телефон.
Поднеся его к уху, она услышала тихий старческий голос,
который сообщил ей, что начало спектакля, на который она забронировала билеты,
откладывается на сорок минут.
До нового «почтового ящика» можно было добраться за
пятнадцать — двадцать минут, поэтому Карина еще успевала закончить маникюр.
Подъехав к круглосуточному магазину на Заневском проспекте,
Карина заметила припаркованную в пятидесяти метрах от входа черную «мазду».
В последнее время она уже несколько раз замечала эту машину
в зеркале заднего вида, и это ей очень не нравилось.
Войдя в магазин, она прошла к витрине с готовыми пиццами и
взяла вторую сверху коробку в левом ряду. Для себя она, как обычно, купила
йогурт. Подходя к кассе, девушка спиной почувствовала чей-то взгляд,
внимательный и настороженный. Не оборачиваясь, достала из сумочки маленькое
зеркальце и сделала вид, что вынимает из глаза попавшую ресницу. Старый как мир
фокус не дал результата: она успела только заметить плечо человека, скрывшегося
за колонной.
Черная «мазда» стояла на прежнем месте. Карина проехала мимо
нее и запомнила номер.
Дома, открыв коробку с пиццей, она нашла в ней аккуратно
завернутую в полиэтилен дискету. Вставила ее в дисковод. На экране появилось
невзрачное женское лицо с серыми глазами и чистым высоким любом в обрамлении
темно-русых волос. Увидишь — не запомнишь. Однако у Карины была
профессиональная память, и она вспомнила эту девушку.
Карина видела ее уже дважды: в кафе «Марко Поло» и в подъезде
Лики Кондратенко. С одной стороны, такое совпадение показалось ей опасным, но с
другой, немного подумав, Карина решила, что устранение этой девицы отвечает ее
собственным интересам.
Однако инструкции, которые содержались на дискете,
показались Карине опасными и сложными для исполнения.
* * *
В половине шестого Карина подъехала к дому на Седьмой
Советской улице. Оглядевшись на месте, она нашла незапертый подъезд,
расположенный так, что из него можно было просматривать все подходы к
интересующему ее дому. Оставив машину за углом, Карина заняла наблюдательный
пост и приготовилась ждать.
Из того окна, возле которого она обосновалась, видна была не
только Седьмая Советская, но и пересекавший ее переулок. И без четверти шесть
она увидела, как в этом переулке остановилась хорошо знакомая ей черная
«мазда». Карина не сомневалась, что это та же самая машина, которую она видела
возле «почтового ящика», но на всякий случай достала из сумки маленький, но
сильный немецкий бинокль и проверила номера «мазды».
Никаких сомнений у нее не осталось: это была именно та
машина.
Дверца «мазды» распахнулась, и из нее, внимательно
оглядевшись по сторонам, вышел невысокий, пожилой, но подтянутый мужчина с
аккуратно зачесанными на темя редкими седыми волосами. Мужчина еще раз огляделся
и решительно зашагал к проходному двору, выходившему на Седьмую Советскую.
Карина покинула свой пост и выскользнула на улицу, чтобы во
дворе встретить человека из «мазды». В данный момент установить его личность и
цели, которые он преследует, было гораздо важнее, чем выполнить заказ: от этого
зависела ее, Карины, безопасность.
Войдя в проходной двор, она не увидела своего седовласого
преследователя, который по всем расчетам должен был попасться ей навстречу
неподалеку от арки. Оглядевшись, Карина увидела единственную дверь, за которой
старик мог скрыться.
Стараясь не скрипнуть проржавевшими петлями, она приоткрыла
дверь и проскользнула на невообразимо грязную черную лестницу. Стараясь не
поскользнуться на картофельных очистках или банановой кожуре и при этом не
выдать случайным звуком своего присутствия, Карина начала медленно подниматься
по лестнице. При этом она внимательно прислушивалась к каждому скрипу и шороху,
доносившимся сверху.
