— С ней все нормально, — спокойно ответила Шанталь.
— Но почему ты накрываешь на стол?
— Она занимается приготовлением диетического ужина для твоего отца, поэтому я вызвалась помочь ей, — пояснила гостья дома. — Кстати, Мария учит меня готовить греческие блюда.
— Шанталь, когда ты все успеваешь? — искренне удивился Ангелос.
— Это мне в радость, поэтому время само находится… Садись скорее за стол, ты, должно быть, страшно проголодался.
— Нет! — резко выкрикнул Ангелос. — Я совершенно не голоден! Я сыт всем этим по горло! Мне категорически не нравится все то, что ты творишь в моем доме. Никогда еще гости Зувелекисов не шли работать в услужение другим, чтобы иметь возможность жить в нашем доме. И ты не имеешь права хозяйничать на нашей кухне, потому что для этого был нанят специальный человек, получающий за работу деньги, притом немалые! И я запрещаю тебе наводить свои порядки в моей жизни. Достаточно уже того, что я из-за тебя сам не свой и работа в компании у меня не ладится!
— Но это всего лишь мой вклад… — робко пролепетала Шанталь, испугавшись его раздраженного тона. — Мне не сложно…
— Да ты эгоистка до мозга костей! — неожиданно заявил Ангелос. — Только и думаешь, что о своем удобстве. И совершенно безразлична к тому, как при этом чувствуют себя окружающие. Ты хоть подумала, как мой отец отнесется к известию, что ты работаешь официанткой? Это ведь лишь вопрос времени. А он еще весьма слаб. Как пожилой человек консервативных взглядов на жизнь отнесется к тому, что невеста и любовница его сына, да еще живущая под его крышей, отправилась работать официанткой? Ей, видите ли, это необходимо для самоутверждения! Ей неприятно есть наш хлеб!
— Ты неправильно меня понял, Ангелос, — попыталась возразить Шанталь.
— Работа? Какая работа? — прозвучал голос Костаса, который тотчас и сам появился на обеденной террасе. — Правильно ли я понял смысл вашего разговора, Шанталь? Тебя тяготит быть гостей в моем доме?
— Неправильно. Мне очень приятно находиться здесь. Но у меня есть глубокое убеждение, что женщина должна сама зарабатывать себе на жизнь. Поэтому я и устроилась работать официанткой. И удалось мне это, признаться, с трудом. Пришлось долго уговаривать владельца таверны. А Ангелос сегодня своим приходом чуть все не испортил. Он против того, чтобы я работала.
— И я его понимаю, девочка моя, равно как то, по какой причине он пребывал сегодня весь день в таком скверном состоянии.
— Вовсе нет, отец. Я уже все для себя решил. Пусть делает все, что хочет, но только не в моем доме! — гневно парировал Ангелос. — Она совершенно не воспринимает моих доводов. Ей, верно, хочется думать, что я ретроград, принижающий роль женщины в обществе. Да к твоему сведению, Шанталь, чуть ли не половину руководящих постов в моей корпорации занимают женщины, что и мой отец может подтвердить.
— Да, это так, — охотно отозвался Костас Зувелекис.
— Но ты ведь не состоишь со всеми этими женщинами в любовных связях? — спросила Шанталь.
— Разумеется, нет. Но что это меняет? — возмутился Ангелос.
— То, что ты признаешь активную роль женщины в жизни общества, но только при условии, что это не твоя женщина! А это-то и есть мужской шовинизм, Ангелос. Я не твоя собственность.
— Дети мои, вы говорите все не о том, — взволнованно вмешался в их перепалку Костас. — Совместная жизнь — это, не война принципов, а взаимные уступки. Если вы будете выяснять отношения с точки зрения несовпадения позиций, то плохо ваше дело. Вы должны, наоборот, ставить во главу угла то, что вас сближает, и этим руководствоваться. Вы должны научиться поступаться своими стереотипами и принципами, думая о том, что лучше всего для вашей любви… — назидательно произнес пожилой человек и осторожно присел на стул.
— Вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоенно спросила его Шанталь.
— Да, я в порядке, дитя мое. Не беспокойся! Но ваша ссора меня расстроила… Я был уверен, что вы будете трепетно относиться друг к другу, — укорил он их обоих.
— Я не имел намерения никого обидеть или расстроить, — заговорил Ангелос. — Но я исходил из мнения, что женщине должно быть только приятно, если мужчина берет на себя заботу о ней. И я не могу понять, почему мое вполне законное желание встретило такой бурный протест, — пояснил он.
— Женщины разные, сынок, — усмехнувшись, заметил Костас Зувелекис.
— Вот мы и вернулись к твоим стереотипам, Ангелос, — обрадовалась Шанталь, уловив поддержку в словах пожилого человека. — Ты абсолютно уверен, что женщина, которая находится рядом с тобой, в первую очередь заинтересована в твоих деньгах, а потом уже в тебе. Я же пытаюсь убедить тебя в обратном. Я вполне способна прокормить себя сама. А с тобой я живу рядом по совершенно иным причинам.
— Ну, вот видите, дети, — удовлетворенно подытожил их спор Костас, — никаких противоречий на самом деле нет и в помине. И стоило ли так кричать и ссориться? Просто прекратите подозревать друг друга в недоброжелательности и в упрямстве… Ну вот, сынок, теперь ты можешь представить, какой была твоя мать в пору нашей с ней первой встречи.
— Она тоже была официанткой? — наивно спросила Шанталь.
— Нет, девочка моя. Однако она была такой же упрямицей, как и ты, дорогая. Могла убедить меня в чем угодно. Независимая, неутомимая, решительная и гордая красавица. Вот такой была мать Ангелоса. И восхитительно готовила… А прочие мои жены даже не знали, с какой стороны подойти к плите.
— Зачем им это? Они ведь даже и не ели, — шутливо подметил Ангелос Зувелекис.
— Не дерзи отцу, — осадил его Костас. — Я говорю о том, что твоя мать была настоящей женщиной.
— Раз мы заговорили о еде, то давайте ужинать, — примиряющим тоном предложила Шанталь. — Мария наверняка с минуты на минуту подаст приготовленную специально для вас рыбу, Костас.
— Устал я от этой диетической пищи, дорогая, — посетовал пожилой человек.
— Таковы рекомендации ваших лечащих врачей, — урезонила его гостья. — Тем более что Мария никогда не отказывает вам в приправах и лимонном соке. Знали бы вы, какие ароматы разносятся сейчас по кухне.
— Мария — кудесница, точно, — согласился Костас Зувелекис, в ожидании ужина расположившись за столом. — Так, значит, ты устала от моего общества и нашла себе работу? — спросил он молодую женщину.
— Я нашла работу вовсе не потому, что устала от вашего общества. Просто я не привыкла целыми днями лежать у бассейна или слоняться по пляжу… И деньги имеют не последнее значение в этой жизни. Я предпочитаю, чтобы деньги были моей собственностью. Не привыкла ни перед кем отчитываться в своих тратах, — пояснила Шанталь.
— Откровенно признаться, я полностью поддерживаю такой взгляд на жизнь, — отозвался Костас, внимательно выслушав девушку. — А вот и моя рыба! Аромат бесподобный, вкус, уверен, тоже. Благодарю вас, Мария… И не слушайте моего сына, Шанталь. Если захотите стряпать на нашей кухне, делайте это в свое удовольствие. Лучшей наставницы, чем Мария, вам не сыскать.
