– Эта хворь была загадочной лишь для невежественных,
неученых людей. О, науки делают нас мудрыми! На самом же деле я вывел из чрева
девушки поселившегося там зловредного червя, который высасывал все соки из ее
тела. Taenia solium зовется он на латыни и попадает в нутро человека с мясом
убоины, дурно проваренным.
– И как же ты его вывел? – недоверчиво спросил Иван
Васильевич. – Играя на дудочке выманил, подобно тому, как индийские чудодеи
выманивают ядовитых змей?
Бомелий так и ахнул:
– Вашему величеству известно об индийских змеечарователях,
то есть факирах?!
– Большое дело! – хмыкнул царь. – Разве не наш тверской
купец Афоня Никитин в Индийскую страну за три моря хаживал и оставил свои
памятные записки об том путешествии? Ну да Бог с ним, с Никитиным. Поведай, как
ты червя из девки Марты выманивал?
Иноземец прищурил один глаз:
– Да простит меня ваше царское величество, но где же вы
видели волшебника, который раскрывал бы секреты своего волшебства?!
– Хитер! – одобрительно воскликнул царь, обернувшись к
Висковатому. – Хитер, а, Иван Михайлович?
Тот кивнул, чувствуя, как отлегает от сердца. Он рисковал,
многим рисковал… Но, похоже, Бомелий очень приглянулся царю.
– Ну, хорошо, – Иван Васильевич снова крепко стиснул
подлокотники кресла. – А царицу вылечить можешь, если ты такой хитрый?
Бомелий задумчиво смотрел на царя. Похоже, он ничуть не
удивился этому вопросу. Да и в самом деле – вся Болвановка небось беспрерывно
сплетничала о судьбе несчастного Линзея и о напрасных надеждах русского царя
найти другого лекаря для жены.
– Чтобы ответить, я должен взглянуть на государыню, – сказал
осторожно, однако этих слов оказалось достаточно, чтобы лицо царя налилось
кровью.
– Взглянуть? – воскликнул он с провизгом. – А это еще зачем?
Был тут один такой… глядел, глядел… Ты же звездочтец! Вот и посмотри на звезды
в свои гляделки, вот и прочти по ним, что там с царицею неладно и как ее
лечить.
– Я готов составить гороскоп ее царского величества, –
покладисто кивнул Бомелий. – И благодаря подсказке звезд я буду знать, сколь
долгий срок жизни определен царице. Однако звезды слишком высоки и далеки от
нас. Они рекут нам только самые значительные события: начало жизни и конец ее,
судьбоносные беды и радости. Что же касается сугубо земных тайн, к которым
относится наука врачевания…
– Будь по-твоему! – Иван Васильевич порывисто вскочил на
ноги. – Пошли, доктор Елисей.
Как всегда, ветер взвихрялся по кремлевским переходам, когда
по ним стремительно шел царь, но теперь вихрь этот имел серебристый шлейф –
следом, шаг в шаг, не отставая, спешил Бомелий.
У двери дремала сенная девушка, которая при виде царя чуть
не скатилась с лавки.
– Спит? – сумрачно спросил Иван Васильевич, и коленопреклоненная
девка кивнула, звучно стукнувшись головой об пол.
Царь слегка посунул ее ногой, как толстую кошку,
развалившуюся на пути, и приотворил дверь:
– Ну, гляди.
Бомелий, чуть нахмурясь, вглядывался поверх его руки, не
дававшей двери открыться шире, пытаясь рассмотреть на широкой постели в глубине
опочивальни бледное пятно царицына лица.
– Нагляделся? – ревниво обернулся к нему Иван Васильевич, и
Бомелий задумчиво кивнул.
Опять серебристый вихрь пролетел по переходам и сеням,
направляясь обратно, в приемную комнату. Опять царь сидел на своем малом троне,
а Бомелий стоял перед ним, но на сей раз в покое никого больше не было, даже и
верного Висковатого.
– Что скажешь?
– Слишком мало видел я, ваше царское величество, чтобы
решить нечто определенное, – задумчиво проговорил Бомелий. – Однако все же
увидел достаточно, чтобы сказать: мои силы и знания тут бессильны.
Иван Васильевич качнулся назад, как будто его ударили в лоб:
– Что-о? Но ведь ты лекарь?!
– Если бы речь шла об одной только болезни, я бы попробовал
побольше узнать о ней. Однако… У вас, у русских, есть замечательное
высказывание: «Словом убить можно». Боюсь, что царица ранена именно словом.
Злым словом!
– Порчу навели, что ли? – недоверчиво пробормотал Иван
Васильевич. – Очаровали? Обаяли?!
– Думаю, да, – кивнул Бомелий так резко, что его серебряный
колпак покачнулся, и веселые блики заиграли на стенах палаты, в окошечко
которой как раз упал солнечный луч.
– Ну так отчитай ее! – возбужденно воскликнул царь. – Отведи
порчу! Разгони злые чары!
Бомелий молчал. Лицо его было необыкновенно бледно.
– Что же ты молчишь? – с ненавистью глядя на него, спросил
царь. – Говори! Не то… Слышал небось про Линзея?
– Что бы я сейчас ни сказал, ваше царское величество, это
может стать причиной моей смерти, – негромко промолвил лекарь. – Если солгу
вам, что берусь исцелить царицу, то через несколько месяцев ложь эта выйдет
наружу и вы решите покарать меня за нее. Если скажу вам правду, что царица
неисцелима…
Иван Васильевич схватился за горло и некоторое время сидел
так, устремив на Бомелия неподвижный взгляд. Серые глаза царя сейчас казались
черными от боли.
– Что тогда? – наконец спросил он сдавленным голосом. – Убью
тебя незамедлительно, верно?
– Нет, – с силой возразил Бомелий. – Нет! Звезды гласили,
что суждено мне погибнуть от руки вашего царского величества, но это произойдет
еще не сейчас. Впереди долгие годы, когда моя судьба будет неразрывно связана с
вашей, великий государь.
Несколько мгновений Иван Васильевич недоверчиво смотрел на
него, потом хмыкнул:
– То есть я тебя рано или поздно прикончу, так, что ли? И,
зная это, за каким чертом ты все же приперся в Москву?
– От судьбы не уйти, – равнодушно ответил Бомелий. – Не
стоит и пытаться!
– А если звезды врут? – вкрадчиво спросил Иван Васильевич. –
Если я тебя сейчас ка-ак… посохом по лбу… Тогда что?
Бомелий не шелохнулся.
– Звезды никогда не лгут, – сказал он уверенно, и эта его
уверенность заставила царя снова побледнеть:
– Значит, помрет жена?
Бомелий потупил глаза, в которых сквозило сочувствие слишком
откровенное, чтобы не оскорбить властелина.
