Да, ночь у этого рыжего подлеца старосты
должна получиться впечатляющая. У Дмитрия и у самого щемило сердце и волосы
шевелились на голове, стоило представить, как жутко будет выглядеть под луной
окоченелый труп старухи посреди болотца. Ее надо было вытащить, похоронить,
конечно, но не в лесу же тайком зарывать! Уж она-то за все свои страдания
заслужила покоиться на мирном кладбище и быть отпетой настоящим священником, по
обряду. Но чтобы сделать это открыто и обрядно, надо было сначала разобраться с
местными деревенскими нравами. Разобраться с усадьбой. Спасти Лёлю. «Работаем
по живым», – вспомнил он команду Разумихина и слабо улыбнулся в темноту.
Но тут же с досадой покачал головой: все вроде бы предусмотрели, все взяли с
собой, кроме главного – рации! То есть в «Атамане»-то она была, но не идти же
среди ночи к машине, теряя драгоценное время. Разве что к утру обернешься… Нет,
это неразумно. Сейчас Дмитрий дорого бы дал, чтобы иметь возможность обменять
восхитительную базуку на самую простую рацию. Связаться с Разумихиным, вызвать
подкрепление… Образ красно-белого эмчээсовского автобуса, несущегося по лесам и
болотам, сминая на своем пути все препятствия, промелькнул в воображении, и
Дмитрий невольно улыбнулся.
Ну, вот он и на месте.
Поляна, приметный выворотень посреди тропы.
Осина меленько шелестит листочками, хотя вокруг тишина и полное безветрие.
Воздух напряжен, как перед грозой. Зловещий силуэт вырисовывается посреди
сверкающей лунной водяной глади. Дмитрий торопливо отвел глаза, чувствуя, как
ледяная струйка змеится меж лопаток. Страшно, да… И тут же он забыл о страхе,
на миг вообще обо всем забыл от изумления: под осиной никого. Староста исчез.
Дмитрий не мог поверить в случившееся. Решил,
будто ошибся, перепутал деревья. Проклиная себя за то, что забыл в сумке очки
ночного видения, исходил все вокруг вдоль и поперек, чуть ли не ощупывая
древесные стволы, однако факт оставался фактом: Ноздрюк точно сквозь землю
провалился. А ведь не мог он высвободиться, не мог!
Не развяжешь булинь на поясе, когда руки
надежно стянуты за спиной. И ртом не дотянуться: Ноздрюк едва головой мог
шевелить, где уж там цирковые трюки проделывать. Звал на помощь, вытолкнув
кляп? Шел мимо добрый самаритянин, услышал крики, спас старосту… В том-то и
дело, что не дано было Ноздрюку возможности избавиться от кляпа. Не дано!
Может быть, тот добрый самаритянин – осиновый
кол ему в спину! – случайно наткнулся на пленника? Или… не случайно?
Предположим, Ноздрюк с самого начала был в лесу не один. Спутник его, а вернее,
случайный свидетель оказался труслив либо разумен: держался в стороне, в драку
не ввязывался, наблюдал со стороны за расправой над старостой (может быть, даже
словил при этом немалый кайф!); выждал, пока грозные пришельцы отбыли
восвояси, – и освободил пленника, выторговав себе за это какую-то мзду.
Дмитрий вернулся к осине и принялся шарить в траве. Так и есть! Вот веревка –
вернее, то, что от нее осталось. Разрезано ножом.
Эх же чертова сила! Ну кто знал, что надо
обследовать весь лес на предмет выявления пособников старосты!
Дмитрий резко выпрямился, настороженно
вглядываясь в темноту. Нет, глупости: не будут они сидеть здесь, в кустах,
зажав в зубах кинжалы, ожидая, придет кто-нибудь проведать пленника или нет.
Скорее всего…
Дмитрий ринулся бегом. Скорее всего они пошли
в деревню. Надо спешить: Ноздрюк без труда догадается, где нашли приют его
противники. Разумеется, в доме бабы Дуни, у Леши. Надо спешить!
И все-таки он опоздал.
Тихо было и темно по-прежнему, да еще и тучи
затянули небо, только изредка выпуская в мохнатые прогалины бледную, словно
испуганную луну. Улицы деревенские затаились нагромождениями неприятельских
редутов. Почему-то даже собаки не лаяли, что было совсем уж странно. Словно бы
сидели в засаде, выжидая, когда враг подойдет поближе. Врагом был он, Дмитрий.
Это из-за него в раннее, вообще-то, еще время – едва после полуночи – погасли
все огни; из-за него воцарилась напряженная тишина вокруг, и только лес за
околицей грозно, мрачно пошумливал. Даже луна оказалась предательницей: либо уж
светила бы тысячесвечовым фонарем, показывая дорогу, либо сидела себе за тучами, –
а то высовывалась в самый неподходящий момент, выставляя напоказ фигуру
крадущегося чужака. Неладно, неладно было что-то в этой такой обыкновенной на
вид деревне, и впервые Дмитрий поверил, что в бессвязных словах Леши была,
наверное, какая-то правда: не один Ноздрюк расправлялся с его бабулей, против
нее ополчились все односельчане, потому что не хотели рисковать и навлечь на
себя гнев неведомого Хозяина.
Бог ты мой, как же ненавидел Дмитрий этого
человека! Точно так же он ненавидел когда-то убийцу Генриха. Во рту сохло и
сердце билось в горле, стоило представить… нет, лучше не надо. «За все он мне
ответит!» – мрачно подумал Дмитрий, и это «за все» включало теперь не только
его и Лёлины страдания, не только отчаяние Марины Алексеевны и даже случайную
смерть Мордюкова, но, словно всего этого было мало, еще и покрытую коркой
сухого ила фигуру, застывшую посреди болотца, и бормотание смертельно
испуганного мальчика, и недобрую тишину растворившейся в ночи деревни…
Вот и двор бабы Дуни. Словно бы повинуясь
чьей-то неслышной подсказке, Дмитрий свернул в проулок и шел вдоль забора до
тех пор, пока не заметил пролом в штакетнике. Пробрался в огород и неслышно
двинулся к сеновалу, напряженно всматриваясь в темноту. Луна, тварь, выбрала
именно этот миг, чтобы выглянуть и ткнуть в него своим светящимся, указующим
перстом. Дмитрий замер, чувствуя себя мишенью, открытой всем выстрелам. Сорвал
с плеча ружье… Все было тихо. Луна, словно испугавшись, скрылась.
Вот и сеновал. Тишина. Голосов не слышно. То
ли Андрей с мальчиком затаились, не зная, кто приближается к ним, то ли просто
задремали. А может быть…
Он ждал, всем своим существом ждал чего-то
подобного, только поэтому почувствовал движение за спиной, таким легким,
неощутимым оно было, – движение охотника, близко подошедшего к добыче.
Даже не оборачиваясь, Дмитрий нырнул в
сторону, уходя из-под удара, уже взрезавшего воздух, и в следующий миг остро
отточенная лопата вонзилась в землю, хотя, по всем расчетам, должна была
распахать его от плеча до пояса, это как минимум. Удар был страшен, и человек,
вложивший в него всю свою силу, всю ярость, косо пролетел мимо Дмитрия на
полусогнутых, пытаясь удержаться на ногах и не упасть. Он был ловок и, пожалуй,
ухитрился бы устоять, если б «тулка», перехваченная за стволы, не обрушилась
ему на затылок.
Глухо ухнув, человек свалился на колени, а
потом простерся на земле. Одного взгляда хватило Дмитрию, чтобы понять: это не
Ноздрюк. Мелок ростом, хлипок. На его голову лучше не смотреть…
