Тоненькие брови взлетели на высокий красивый
лоб, и несколько мгновений Смиринская смотрела на него, натурально вытаращив
глаза.
– Шах королю, – сказала наконец. – И
мат. Откуда такая эрудиция? Может, ко мне коллегу занесло под маской, как
теперь принято говорить, лоха?
– Нет, – невольно улыбнулся
Дмитрий. – Мои медицинские познания исчерпываются умением оказывать первую
помощь пострадавшему, да и то… – Он вспомнил Гошу и невольно поморщился. –
Просто эти антитела нашли в свое время у моей невестки. Она ужасно гордилась,
помнится. Я тогда еще молод был и глуп до крайности, слушал все эти разговоры
вполуха, а сейчас вспомнил.
– Что вы говорите? – заинтересовалась
докторша. – И их появление тоже было обусловлено беременностью? Это у вас
семейное, значит? А вы не помните, после родов процесс образования антител
продолжался? А если нет, вызвала ли их к жизни вторая беременность?
– Я не в курсе, извините, – рассеянно
ответил Дмитрий. – И вообще, брат погиб, у него остался только один сын…
Слава богу, значит, Лёля хотя бы здорова. Где
бы она ни была, она здорова – если только жива!
Физически ощутил, как гнет к земле это «если».
– Извините, я пойду, спасибо вам…
За спиной открылась дверь:
– Ирина Игоревна, вы идете? Там уже начинают.
– Да, Мила, я сейчас, – отозвалась
Смиринская, и дверь закрылась. – Мне тоже пора. У нас тут печальное
событие – похороны. Умерла сотрудница, совсем молодая еще…
– Да, я видел фото внизу, – сказал
Дмитрий, поднимаясь. – Удивительно – я встречал эту девушку четыре дня
назад, она совершенно не производила впечатление больной.
– Она и не болела. – Смиринская глянула
на него с новым, странным выражением. – Ее… убили. Как раз четыре дня
назад. А вы, если не секрет, ее в какое время видели?
– Вот примерно в это же самое. Утром. Я, если
честно, уже второй раз прихожу – насчет Лёлиных анализов. Тогда встретил в
вестибюле эту Надю Егорову, поговорил с ней – она и пообещала разузнать, что и
как. Однако про донорство ни слова не сказала. Только про аборт. Я от нее,
собственно, об этом и узнал.
– Странно, – задумчиво проговорила
Смиринская, вновь опускаясь на стул. – Это странно. В самом деле,
припоминаю – Надюшка заглянула сюда, и разговор действительно зашел о Нечаевой.
Я еще тогда удивилась, что пропали некоторые карты, в том числе вашей
жены. – На сей раз пауза почему-то отсутствовала. – И она как-то так
повернула беседу… вроде как проверяя мою профессиональную память… что я сама ей
все рассказала. Нет, про антитела вроде бы речи не шло, – бормотала
Смиринская задумчиво, – про страхи Нечаевой насчет возможной болезни, про
аборт – да, но про антитела я не говорила. Ну, понятно, она вас просто
расстраивать не захотела, вот и промолчала про лейкемию.
– Пожалуй, да, – кивнул Дмитрий,
вспоминая, что в конце разговора та хорошенькая девушка смотрела на него совсем
иначе, чем в начале, вроде бы и впрямь сочувственно.
– В принципе Надюшка была совсем неплохая
девочка, царство ей небесное. – Смиринская изящно и как-то очень
естественно перекрестилась. – Немножечко растяпа, как они все, молодые, но
в допустимых пределах. Я даже просила, чтобы мне ее дали в помощь на приемы.
Представляете, моя бывшая помощница умудрилась куда-то заховать с десяток карт
потенциальных доноров. В том числе – Нечаевой О. В. Но теперь с нее уже ничего
не спросишь: ее семья эмигрировала в Израиль. Что характерно, такое у меня в
прошлом году уже происходило. Ну, тогда хоть сразу выяснилось, что виновата
медсестра. Была у нас такая Юля Королева. – Смиринская усмехнулась. –
Ну история же с ней вышла – вы не поверите!
Похоже, подумал Дмитрий, Ирина Игоревна уже
забыла о похоронах «неплохой девочки». Напомнить? Неудобно. Все-таки она ему
была очень полезной. Надо ее дослушать – хотя бы из вежливости. А Надю-то
Егорову убили, значит… Как это Алена угадала: не все медсестра ему рассказала!
Из лучших побуждений, но – не все. И ее убили – за что? Почему? Странное
совпадение – Лёля пропала через некоторое время после посещения Центра крови.
Надя Егорова, которая тоже работала в Центре крови, – погибла.
– …То есть Юлины анализы тоже попали к нам
совершенно случайно, обычным путем, из женской консультации, – достиг его
слуха оживленный говорок Смиринской, и Дмитрий встряхнулся, изображая всецелое
внимание. – Все так и ахнули, потому что про аборт никто не знал – Юля
предъявила больничный по поводу ОРЗ. Ну и ладно, ее, собственно, дело, взрослая
девица. А что не замужем и сделала аборт – так кто на это теперь смотрит? И у
Юли тоже обнаружили эти антитела. Разумеется, мы предложили ей донорство, никто
и не сомневался в ее согласии, а она вдруг отказалась, да в такую позу встала!
Нет, вы только вообразите: каждый день работать с донорами, убеждать их в
необходимости и благородстве этого дела, а как до самой дошло – так и в кусты.
Мы тут все просто рухнули. Но этим дело не кончилось: Юля просто украла свою
карту, чтобы тема донорства не возникала. И еще имела наглость уверять, будто
она тут ни при чем, карта якобы пропала сама по себе. Происки врагов!
За окном ударили литавры.
Смиринская вскочила, побледнев, и Дмитрий тоже
почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
– Ой, простите! – Она вылетела из
кабинета. – Всего доброго, извините! – Побеждала к лифту и успела
вскочить в него в последнюю секунду перед тем, как закрылись двери.
– Ну вот, – проворчала дородная женщина,
сидевшая на стуле под дверью. – Упорхнула! А прием как же?
– У них похороны, – объяснил
Дмитрий. – Сотрудница погибла.
– Да я не глухая, – кивнула женщина:
сквозь раскрытое окно доносилась тягостная мелодия похоронного марша. –
Только зачем время людям назначать, если знаешь, что в это время похороны будут?
Помчалась, все бросила, даже кабинет не заперла – входи не хочу!
– Да кому тут что нужно? – хмыкнул парень
с бородкой, сидевший с другой стороны двери. – Подумаешь, тайны!
– Мало ли что? – округлила глаза
женщина. – А если у кого-то СПИД? Это же врачебная тайна! А кто-нибудь
узнает и будет того человека шантажировать! Да и вообще!
Дмитрий оглянулся на приоткрытую дверь 43-го
кабинета и, прижав ее плотнее к косяку, приставил свободный стул. А потом пошел
к лестнице, сопровождаемый подхихикиванием бородача.
Спускался он медленно, пытаясь привести в
порядок сумятицу мыслей, родившихся после разговора со Смиринской. Вышел на
крыльцо, вгляделся в толпу, собравшуюся возле скромного катафалка.
«Вторые похороны, – подумал
угрюмо. – Вторые похороны подряд!»
