Серая спина приближалась. Дмитрий выбросил
вперед кулак и достал парня как раз в тот миг, когда он готовился вильнуть
снова. Длинный пробежал несколько шагов на полусогнутых, путаясь в собственных
ногах, и тут Дмитрий прыгнул ему на спину. Обрушил всей тяжестью плашмя,
мгновенно схватил за руки и вывернул их, едва не оглохнув от пронзительного,
заячьего визга, которым пойманный выразил свою боль.
– Заткнись! – выдохнул Дмитрий и
улыбнулся, услышав, как рядом загудела земля: подоспела подмога.
– Ты как? – пропыхтел Разумихин, падая
рядом на колени.
– Нормально. Второго взяли?
– Вон, ведут.
Дмитрий привстал, опираясь коленом на спину
длинного и не выпуская его заломленных рук. Тот взвыл от нового приступа боли.
Молодец приближался легким прыгучим шагом,
гоня перед собой довольно высокого парня в спортивных «адидасовских» штанах и
футболке, имевшей на груди грязное расплывшееся пятно, словно Молодец от души
потер его о землю, прежде чем вздернул на ноги. Да и физиономия, заросшая
густой черной щетиной, была извазюкана. Чуть позади неуклюже, боком, бежал
Андрей, одной рукой прижимая к себе пакет и крича:
– Господа, это не вы сумочку обронили?
Лежавший на земле длинный дернулся: похоже, с
трудом подавил в себе желание выкрикнуть, что да, это он потерял, но вовремя
одумался.
– Версия такая, – сказал Молодец, который,
похоже, ничуть не запыхался, в то время как его подопечный жадно глотал воздух
ртом. – Пассажир вдруг вывалился из машины и бросился бежать, не оплатив
проезд. Водила бросился вдогонку, чтобы получить свои кровные. Этого длинного
знать не знает и видеть никогда не видел.
– Не хило! – усмехнулся подошедший
Андрей. – Быстро сообразил парень! Пожалуй, он и есть мозговой центр всего
этого дела.
Пленник опять дернулся.
– Лежи! – Дмитрий посильнее вдавил
коленку между его лопатками. – Хочешь сказать, что тоже умный, да? Знаю,
знаю, без тебя тут не обошлось.
– Да ты что, мужик? – глухо проворчал
тот, не поворачивая головы, поскольку возможности такой у него не было. –
Я тут ни ухом ни рылом… Нас просто наняли, понимаешь? Просто попросили!
– Кто?
– Да я его не знаю. Договорились встретиться
на почтамте, он меня сам должен был найти.
– Хочешь сказать, этот кто-то попросил первого
встречного привезти ему пятнадцать штук? Да он полный идиот, что доверился
именно тебе! Я же видел, как ты с чужими деньгами обращаешься. И хватит
вилять, – покруче вывернул ему руки Дмитрий. – Эти сказки ты в
милиции рассказывать будешь, а ради меня не трудись. Понимаю, ты не мог
предвидеть, что я тебя узнаю, но все же не стоит всех вокруг дураками считать,
а себя одного – умным.
– Откуда ты меня можешь знать? – забился
лежащий. – Кончай врать!
– А я и не вру, дорогой Виталя Кабаков с
первого этажа дома 127 по улице Провиантской, – недобро усмехнулся
Дмитрий. – Я тебя сразу узнал, да и приятеля твоего тоже. – Он
обернулся к таксисту: – Что, решил не бриться, как барбудо? А паричок седенький
где брал? Это ведь ты голову Марине Алексеевне в Щербинках морочил, верно?
Удивляюсь, что она тебя не узнала, когда ты сейчас к ней подруливал. Хотя
немудрено…
О седых волосах теперь и помину не было:
таксист был стрижен под нуль, как новобранец.
– Следили, с-суки… – сплюнул он и вдруг сильно
пнул под ребро своего приятеля. – Я же говорил, что она кому-то
обязательно проболтается, эта баба!
– Эй, эй, лежачего не бьют! – прикрикнул
Молодец, оттаскивая своего подопечного в сторону.
– А может, он считает, что это
предрассудок, – серьезно сказал Разумихин. – Я, кстати, тоже так
думаю. А потому предлагаю помочь ему лечь…
Таксист затравленно огляделся:
– Что, взяли, да? Взяли? Ментовня проклятая!
– Спасибо за комплимент, – сказал
Дмитрий. – Увы, незаслуженный. Кстати, Марина Алексеевна никому ни о чем
не проболталась, просто тут имела место быть некоторая сообразительность.
Внешность у твоего дружка уж очень выразительная. Ему бы, идя на дело, от
особых примет избавиться: где еще такого долговязого найдешь?
– Ну, уродился человек высокий, он же не
виноват, – сочувственно сказал Андрей. – Что ж ему, голову самому
себе отсечь?
– А какой прок в такой голове? – удивился
Дмитрий. – Мозгов все равно нет. У этой головы главное украшение – уши.
– Категорически не согласен! – возразил
Андрей. – Усы у него тоже замечательные.
– Усы приклеенные, – уточнил
Дмитрий. – Поскольку три дня назад их и в помине не было. А уши – родные.
Этими ушами он и услышал, как мы с Александрой Герасимовной говорили про Лёлино
исчезновение…
– Ни слова вы про это не говорили! –
прорычал в землю долговязый, и Дмитрий кивнул:
– Правильно. Мы говорили только о том, что
Лёля уехала в деревенской «Ниве», за которой последовал кавказец в «Дюранго». Это
ты и услышал. Однако этих сведений явно маловато, чтобы раскинуть такую сеть,
какую раскинули вы. Вашего посланца Марина Алексеевна могла запросто обсмеять,
сказав, что Лёля, к примеру, в Анталии отдыхает, – но вы угодили в
«десятку». Учитывая, что не было, не было в том нашем разговоре никакой особо
ценной информации, как вы могли пойти на такой риск? Ведь, чтобы настолько
скрупулезно обставить передачу денег, вы должны были быть абсолютно уверенными
в Лёлином необъяснимом исчезновении! А это возможно только при двух
обстоятельствах.
Он помолчал, давая Кабакову шанс оба эти
обстоятельства осознать.
– Мы к этому делу никакого отношения не
имеем, – пробормотал тот, с усилием поворачивая голову. – Да пусти ты
меня! Руки выворотил, больно!
– Лежи, лежи, – прикрикнул
Дмитрий. – Подумаешь, руки у него заболели. Руки-то тебе вообще зачем?
Денежки считать уже не придется…
Таксист при этих словах громко, обреченно
вздохнул.
– Ну? – Дмитрий без жалости вздернул
кисти рук Кабакова еще выше. – Ты уверяешь, будто не вы похитили Лёлю. А
кто? Вы только курьеры, опять врать начнете?
– Мы вообще никто, – в один голос сказали
таксист и Кабаков.
Андрей с Молодцом невольно прыснули.
– Давайте по очереди, – несколько
растерявшись, предложил Разумихин.
И Кабаков крикнул:
– Погоди, Шурик, я сам скажу, а то этот… мне
совсем руки сломает. Мы видели их, понял? Видели их! Отпусти, гад!
