Кристофер нетерпеливо посмотрел на нее.
– Ты должна вытащить их. Я не смогу дотянуться.
– Да, конечно.
Она провела рукой по его узкому бедру и нащупала первую занозу, затем сжала ее пальцами и потянула.
– О!
– Я ничего не вижу. – Онория сняла с крюка фонарь, подвешенный на потолочной балке, и поставила на стульчак туалета так, чтобы свет падал на спину Кристофера. Затем вернулась к кровати, села и осторожно взялась за занозу.
– Тащи ее резче, – сказал он отрывисто. – Не ковыряйся.
– Я так и сделаю, если ты не будешь шевелиться.
Он отвернулся с напряженным выражением лица.
– Хорошо, я… О!
Онория выдернула самую большую занозу и победно посмотрела на нее. Потом подошла к окну и выкинула щепку наружу.
– Осталось еще три.
– Черт возьми.
Онория вернулась к нему. Теперь, осмелев, она более решительно приложила руку к его обнаженной коже пониже рубашки.
– Кристофер, – сказала она, занявшись следующей занозой. – Говорили, что ты был ранен.
– Ну и что?
– Должно быть, это более болезненно, чем несколько заноз.
– Это совсем другое дело.
Она на мгновение замерла.
– Почему?
– От пулевого ранения либо теряешь сознание, либо тебе суют в глотку опиум для обезболивания. А сейчас я все чувствую.
– Ты все шутишь, Кристофер Рейн. – Она занялась очередной занозой.
– Звучит почти нежно. – Голос его стал мягче. – Расскажи, как случилось, что ты полюбила меня несколько лет назад, прочитав обо мне в газетах. – Он поморщился. – Это отвлечет меня от боли.
После паузы Онория заговорила:
– Я полагаю, потому, что ты не был похож на тех мужчин, которых я знала в Чарлстоне. Они учились в университете, потом работали в бизнесе отцов и подыскивали себе порядочную жену, с которой могли бы устроить жизнь. Они всегда говорили правильные вещи, имели дело только с правильными людьми и стремились породниться с правильными семьями.
– И докучали тебе своими предложениями.
Онория задумалась над этим.
– Я всем отказывала, хотя знала, что все равно выйду за кого-нибудь из них. К сожалению, в семье Ардморов всегда была склонность к рискованным приключениям. Мой брат осуществил свои стремления, скитаясь по морям и сражаясь с пиратами. Я же оставалась дома, и потому моя тяга к приключениям нашла выражение в чтении рассказов о тебе и при этом в моем воображении рисовались различные захватывающие картины.
– Что же ты воображала? – спросил Кристофер.
– Этого я тебе не скажу, – решительно заявила Онория.
Она была рада, что он не видит, как она покраснела. Боже, чего только она не воображала! Лежа по ночам в постели, Онория подолгу не могла уснуть и, охваченная волнением, придумывала всякие истории, где героями были она и Кристофер.
В одном из излюбленных сюжетов она пряталась на корабле Кристофера. Он находил ее, страшно гневался и заковывал в кандалы, намереваясь казнить. Но потом, пораженный ее красотой и невинностью, влюблялся в нее. Она в каждом приключении проявляла недюжинную сообразительность и ловкость, Так что он в конце концов производил ее в офицеры. Он полностью доверял ей, и она всячески помогала ему в его делах. Однажды она даже спасла ему жизнь в героической битве, едва не пожертвовав собой. Он подолгу оставался у ее постели, пока она не выздоровела, а потом признался в любви и, поцеловав под одобрительные крики команды, сказал, что они поженятся.
У нее было несколько версий этой истории.
– А потом я встретила тебя, – произнесла она едва слышно.
Ее девичьи фантазии исчезли в тот же день, и на смену им пришло нечто более глубокое и волнующее. Она познала в оранжерее, каким в действительности был мужчина и чего он хотел от женщины.
– Я помню, – сказал Кристофер. – Ты была очаровательна – застенчиво улыбалась и краснела. Ты была лакомым кусочком, и я поклялся съесть тебя.
– Что ты и сделал, – холодно заметила Онория.
– Да, и ты была великолепной на вкус, черт возьми!
Онория вытащила еще одну большую занозу.
– Ну вот. Остальные гораздо меньше.
– Слава Богу.
Последние две вышли без особого труда. Кристофер молча терпел и только охнул и крепко выругался, когда Онория извлекла последнюю щепку.
Убрав занозы, она поискала взглядом полотенце. Нашла, смочила в тазике, тщательно промыла ранки.
Она провела пальцами по его тугой гладкой коже и улыбнулась. Кроме небольших царапин, никаких следов не осталось.
Не в силах удержаться, она коснулась изображения прыгающего льва на бедре Кристофера и, наклонившись, поцеловала его.
– Ммм, – промычал Кристофер.
От него исходил приятный запах. Его рубашка щекотала ей нос, а кожа на вкус была солоноватой. Ее рука опиралась на его зад, как раз в месте ранок, но Кристофер, казалось, не обращал на это внимания.
Он протянул руку назад и провел по ее волосам.
Несколько локонов выбилось из заколки и рассыпалось по плечам. От их прикосновения возникло почти такое же ощущение, как от его поцелуев. Он медленно улыбнулся ей, словно догадываясь, о чем она думала.
В любой момент он мог повалить ее на пол и заняться с ней любовью, сопровождаемой бешеным натиском и срыванием одежды, как бывало прежде. Но он лишь посмотрел на нее и сказал:
– Я очень соскучился по тебе; Онория.
Она не ответила, продолжая водить пальцами по татуировке. Его кожа была гладкой и теплой. Край его рубашки скользил по рисунку то вверх, то вниз, следуя вдоху и выдоху.
– А ты соскучилась по мне? – спросил он.
– Нет.
Кристофер улыбнулся:
– Минуту назад ты говорила, что была влюблена в меня.
– Да, когда была девчонкой.
Последовало молчание. Онория наклонилась и провела языком по татуировке. Она хорошо помнила этот восхитительный, характерный вкус его кожи.
– И ты любила меня, когда выходила замуж? – спросил он.
– Да.
– А сейчас нет?
– Нет.
– Ты ведешь себя довольно бесстыдно для женщины, не испытывающей любви.
В его голосе снова появились резкие нотки. Она подняла голову.
– В этом нет ничего постыдного, потому что ты мой муж. Кристофер внезапно отодвинулся и натянул штаны, спрятав татуировку и прочие соблазны.
– Один из нас здесь явно чего-то недопонимает.
Он сел на кровати, прислонившись спиной к стене. Онория опустилась перед ним на колени. Он не застегнул штаны, но они скрывали его. По крайней мере большую часть. Ее взгляд скользил по волнующей линии кожи пониже пупка.
