Интерьер виллы тоже преобразился. Новые шторы и красивые ламбрекены, которые доставили только накануне вечером, висели на окнах, мраморный пол был отшлифован, а ступени парадной лестницы были устланы ковром с высоким ворсом. В воздухе витал запах свежей краски, везде царила атмосфера новизны и надежд.
— Что скажешь? — спросил Джорджио, показывая ей комнаты на первом этаже.
— Это… Это удивительно, — ответила Мейя, поворачиваясь и стараясь охватить взглядом все. — Красивая палитра. Я бы так хорошо не справилась. Ты нанимал дизайнеров по интерьеру?
Он насмешливо посмотрел на нее:
— Целую команду. Мне очень хотелось освежить виллу. Я чувствовал, что необходимы изменения.
Прежде Мейя была уверена, что Джорджио затеял ремонт из желания избавиться от всех следов ее присутствия. Но она полностью пересмотрела свое мнение, когда он показал их прежнюю спальню. В комнате снесли стену, чтобы увеличить пространство, и установили новую гардеробную, а также оборудовали совершенно новую ванную комнату, которая была в два раза больше прежней.
В центре ванной комнаты располагалась глубокая чашеобразная ванна, а в углу — стеклянная душевая кабина. Дополняли интерьер две раковины с висящими над ними зеркалами в золоченых рамах и изящные шкафчики.
Гардеробная комната рядом со спальней была почти такого же размера, как кухня в крохотном домике Мейи. Но больше всего молодую женщину удивило то, что вся ее одежда и вещи, которые она не взяла с собой, висели на вешалках ровными рядами или были аккуратно уложены в выдвижные ящики. Мейя повернулась и посмотрела на Джорджио:
— Почему ты не выбросил те вещи, которые я оставила, или не отдал их в благотворительный фонд?
Джорджио пренебрежительно скривил губы, но в его глазах читалась радость триумфа, когда он вручил ей обручальное кольцо, которое она сняла несколько месяцев назад.
— Это похоже на компенсационную сделку с целью обезопасить себя от проигрыша, — заявил он. — Я рискнул. Мои риски окупились. У меня не пропадало ощущение, что ты изменишь свое решение, как только поймешь, от чего отказываешься.
Глава 8
Если бы не смертельная болезнь деда Джорджио, Мейя покинула бы виллу прямо сейчас, чтобы доказать его неправоту.
— Твоя самоуверенность неуместна, Джорджио, — произнесла она натянуто, надевая кольцо на палец. — Тебе известно, что я нахожусь здесь только из-за твоего деда и нашего ребенка. Кстати, они оба могут умереть через несколько недель.
Он сдвинул брови:
— Перестань так говорить. У меня складывается впечатление, что ты хочешь потерять этого ребенка. Ты слышала, что сказал доктор? Нет никаких оснований для пессимизма и уныния. Ты пребываешь в добром здравии, и ребенок выглядит здоровым для своего возраста.
Она с яростью уставилась на него, скрестив руки на груди:
— Не указывай мне, что я могу и что не могу говорить, а также чувствовать или не чувствовать.
Джорджио пригладил волосы, и Майе захотелось запустить пальцы в его шевелюру, как она частенько делала прежде. Соблазн оказался почти невыносимым. Ей было жизненно необходимо прикоснуться к нему, чтобы обрести уверенность. Возвращение на полностью изменившуюся виллу сильно повлияло на Мейю. Всего в нескольких метрах дальше по коридору находилась детская, которую она восторженно обустраивала несколько лет назад. Приказал ли Джорджио переделать ее до неузнаваемости?
Она боялась спросить его об этом.
— Мейя! — Он подошел к ней и мягко коснулся руками ее плеч. — Прости меня. Я забыл, что у тебя сейчас идет гормональная перестройка в организме, не говоря уже о беспокойстве по поводу того, что произошло в прошлом. Я тоже беспокоюсь. Я ужасно волнуюсь и боюсь, что скажу или сделаю что-нибудь не так. Мне не хочется повторять прежние ошибки. Пойми, я все еще учусь. Для меня все ново. На этот раз я хочу создать идеальные условия для тебя и для ребенка. Поверь мне, дорогая, я не желаю сейчас ссориться с тобой. Единственная моя цель — забота о тебе.
Мейя вздохнула, пытаясь успокоиться, и посмотрела в его темно-карие глаза.
— Как ты поступил с детской? — спросила она. Джорджио снова намеревался надеть маску отстраненности и безразличия, но Мейя увидела, как едва заметно дрогнули уголки его рта, словно он приказывал себе изменить поведение. В душе Джорджио бушевали эмоции: он изо всех сил старался избавиться от традиционной реакции на неудачные беременности Мейи.
— Я приказал сделать там косметический ремонт, — произнес он. — Сейчас детская пустует.
Она украдкой вздохнула:
— Можно взглянуть на комнату?
Джорджио шагнул в сторону и придержал для нее двери:
— Конечно.
Мейя шла по коридору и пыталась избавиться от ощущения возврата в прошлое. Она была очень взволнована во время первой беременности. Она сделала кучу покупок, заполняя виллу детскими вещами, начиная от плюшевых мишек и заканчивая резиновыми колечками для прорезывающихся зубов. Она купила крошечные костюмчики, памперсы и слюнявчики. Она даже научилась вязать и по вечерам вывязывала пинетки. Она настояла на том, что будет сама оформлять детскую для будущего ребенка.
Но ни одна из ее надежд не оправдалась.
Детская комната, забитая игрушками и различной одеждой, словно издевалась над ней каждый раз, когда она проходила мимо. Через несколько месяцев Мейя снова забеременела и с новой надеждой и энтузиазмом принялась строить планы на будущее.
После четвертого выкидыша молодая женщина заперла дверь детской комнаты и больше никогда туда не заходила.
Открывая дверь детской теперь, она бередила не зажившую рану. Прислушиваясь к легкому скрипу дверной ручки, Мейя чувствовала, как в душе с новой силой возрождаются боль утраты, разочарование и ощущение безнадежности.
Комната была оформлена в голубовато-кремовых тонах и совсем не походила на детскую. Это была просто еще одна спальня с мебелью в парижском стиле.
— Она очень… милая, — сказала Мейя, обернулась и посмотрела на Джорджио, растянув губы в улыбке с такой старательностью, что заныли мышцы лица. — Ты проделал хорошую работу. Никому и в голову не придет, что когда-то здесь была… детская.
Джорджио потянулся к ней, и она шагнула в его объятия, уткнувшись лицом ему в грудь. Ладонью он обхватил ее затылок, прижимая Мейю к себе и зная, что невозможно найти слова, которые могли бы заставить их обоих забыть боль утрат. Джорджио стоял и обнимал Мейю, вдыхая запах ее тела и наслаждаясь близостью.
Через некоторое время она высвободилась из его объятий и смахнула слезы с глаз.
— Извини, — тихо проговорила молодая женщина и грустно улыбнулась. — Что-то расшалились нервы. Сентиментальность для меня нехарактерна.
Джорджио нежно заложил пряди волос ей за уши и погладил по щеке.
