Мейя продолжала бушевать. Она сложила руки на груди и уставилась на него.
«Избалованный ребенок? Неужели?» Что Джорджио имел в виду, говоря такое? Наверное, он развелся бы с ней в мгновение ока, если бы не боялся потерять часть своих финансов.
Мейя наблюдала за тем, как он налил себе двойную порцию коньяка. Обычно Джорджио не увлекался алкоголем. Судя по всему, он ужасно переживает, но продолжает прятать свои эмоции. Он заявил, что Мейя расстроена из-за смерти его деда, но, как обычно, ни слова не сказал о своих чувствах.
— Джорджио… — Мейя сцепила пальцы рук, не зная, что говорить.
— Перестань, Мейя, — поморщился он, поднося бокал к губам.
Пару мгновений она молчала, потом спросила:
— Как чувствует себя твоя мать?
Джорджио даже не потрудился повернуться к ней лицом, а лишь повел плечом:
— Она расстроилась, конечно. Вне сомнения, смерть деда напомнила ей о кончине нашего отца, но сейчас ее поддерживают члены семьи: Лука, Бронте и маленькая Элла. Девочка — лучшее лекарство от горя для всех нас, честно говоря. Ник прилетит завтра. Он в Монте-Карло. Вероятно, упивается азартными играми или спит с молодыми актрисами.
— Ты не одобряешь его образ жизни, не так ли? — поинтересовалась Мейя после небольшой паузы.
Джорджио наконец повернулся к ней, держа бокал в руке:
— Ты обвиняешь меня в том, что я имел привилегии, которых не было у тебя, но ни на минуту не задумываешься о том, что по праву первородства я взвалил на себя огромную ответственность, в том числе и за братьев. Лука был достаточно взрослым и тем не менее едва не разрушил собственную жизнь и жизнь Бронте. Ник до сих пор не научился отвечать за свои поступки. Правда, у меня складывается ощущение, что он вот-вот этому научится.
— Неужели? — спросила Мейя. — Что заставляет тебя так считать?
Джорджио одарил ее мрачным взглядом:
— Дед рассказал мне вкратце о своем завещании. Должен признаться, некоторые пункты очень не понравятся Нику. Если он в течение года не выполнит требование деда, то будет лишен наследства.
Мейя вздрогнула от изумления:
— Сальваторе составил такое завещание?!
Джорджио кивнул и сделал еще один большой глоток коньяка.
— Ник будет рвать на себе волосы, когда узнает о последней воле деда. Если он захочет оспорить условия завещания, ему придется подготовиться к очень дорогому и длительному судебному процессу. Я надеюсь, что он не пойдет по этому пути. В противном случае пресса устроит настоящий цирк. Кроме того, судебное разбирательство может навредить «Саббатини хоутел корпорейшн».
— Я не привыкла к такого рода вещам, — заметила молодая женщина. — Когда моя мать умерла, она даже не оставила завещания. Ей нечего было завещать мне.
Джорджио поставил бокал на барную стойку.
— Ты, должно быть, очень горевала, поскольку она умерла внезапно. Ты почти ничего не рассказывала о том времени.
Мейя старалась не думать о своем прошлом. Она ненавидела воспоминания об одиноком детстве, о том, как жила у двоюродной бабушки, которая считала любые проявления добрых чувств к ребенку ненужным баловством.
Время, проведенное Мейей в школе, оказалось самым худшим в ее жизни. Девочке было больно наблюдать за тем, как родители ее одноклассников приходят на школьные вечеринки и радуются на выпускном балу. Ее двоюродная бабушка не присутствовала ни на одном мероприятии. Юнис Корнуэлл не верила ни в какие конкурсы, поэтому не пришла в школу даже в тот день, когда директор вручал Мейе премию за отличную успеваемость.
— Это было не самое приятное время в моей жизни, — медленно проговорила она. — Моя двоюродная бабушка возмущалась по поводу того, что меня ей навязали. Мне не нравилось жить в ее доме. Я уехала от нее сразу же, как только смогла.
— Бедная, маленькая сиротка Мейя, — натянуто произнес Джорджио, подходя к ней. — Неудивительно, что тебя потянуло ко мне и моей большой семье.
— Я потянулась к тебе, а не к твоей семье, — запротестовала она.
Он приподнял волосы у нее на затылке, заставляя вздрогнуть от исступленного восторга.
— Ах да, — улыбнулся Джорджио. — И тебя по-прежнему ко мне тянет, не так ли, сокровище мое?
— Мне трудно это отрицать — ведь в настоящее время доказательство моих чувств к тебе находится у меня в животе, — усмехнулась она.
Свободной рукой Джорджио коснулся ее живота — мягко, но властно.
— Я хочу заняться с тобой любовью. Прямо сейчас.
Мейя почувствовала, как ее тело охватывает трепет. При виде его страстного горящего взгляда ее сердце забилось чаще. Джорджио обвел пальцем контур ее груди, и соски мгновенно напряглись.
— Ты спрашиваешь у меня разрешения или констатируешь факт? — произнесла она дрожащим от нетерпения голосом.
Он опустил голову, Мейя ощутила на губах его дыхание и запах коньяка.
— А я должен спрашивать у тебя разрешения, дорогая?
Мейя ответила Джорджио не словами, но действиями. Она страстно и откровенно вернула ему поцелуй и погрузилась вместе с ним в водоворот наслаждения.
Глава 11
Похороны Сальваторе Саббатини были пышными. Старейшина рода прожил достойную жизнь и достиг большого успеха. Поминки были организованы в семейном отеле Саббатини. На них в основном присутствовали члены семьи и близкие друзья, но в зал каким-то образом удалось проникнуть и двум репортерам. Мейя наблюдала за всем, стоя в сторонке, как вдруг ей в лицо направили большой объектив камеры.
— Синьора Саббатини, — затараторил папарацци, — правда ли, что вы ждете ребенка?
Мейя была застигнута врасплох и после слишком долгого молчания пробормотала:
— Без комментариев.
— Поговаривают, что отцом ребенка может быть Говард Херрингтон, с которым у вас был непродолжительный роман во время вашей ссоры с мужем. Всем известно, что вы с мужем не могли зачать ребенка в течение последних нескольких лет. Вам есть что сказать об этом?
Джорджио внезапно появился рядом с Мейей. Таким разъяренным она его никогда не видела.
— Слухи абсолютно беспочвенны, — заявил Джорджио. — Ребенок мой, в этом нет сомнения. Теперь уходите отсюда, пока я не приказал службе безопасности вас выпроводить.
Журналист ретировался, а Джорджио взял Мейю под локоть и отвел ее в одну из свободных комнат. Он закрыл дверь и с беспокойством посмотрел на жену.
— Ты в порядке? — спросил он. — Я испугался, что ты упадешь в обморок.
Мейя прижала дрожащую руку ко лбу:
— Я должна была подготовиться к тому, что может появиться пресса… Я вела себя как рыба, выброшенная на берег: открывала и закрывала рот, не находя слов.
