Книга Пиранья. Жизнь длиннее смерти, страница 30. Автор книги Александр Бушков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пиранья. Жизнь длиннее смерти»

Cтраница 30

– Да что ты, я все понимаю, – сказал Мазур торопливо.

Вылез вслед за ней. Человек с автоматом смотрел на него отрешенно и сторожко, как хорошо обученная караульная собака: прикажут – с места не сдвинется, прикажут – голову оторвет в три секунды. Привратник куда-то бесшумно испарился.

Шагая вслед за ней к дому по извилистой дорожке, обсаженной пышными кустами (давненько уж, сразу видно, не знавшими присмотра опытного садовника), Мазур сказал шутливым тоном:

– А эти стражи, надо полагать – ваши слуги с прежнего времени?

Лейла повернула к нему личико и сказала серьезно:

– Нет, это служба охраны. Люди Асади. Когда отец сбежал и стал присылать эти чертовы бумажки, где сулил за мою голову кучу золота, слуги пытались меня прикончить. Частью из-за золота, частью по дремучей отсталости и неприятию революции.

– Ого! – сказал Мазур. – И чем кончилось?

Лейла загадочно улыбнулась:

– Когда лакей, всю жизнь привыкший возиться с метелкой и кальяном, хватается за нож, у него это получается плохо…

И мимолетно коснулась черной кобуры на поясе, смутилась этого жеста, опустила глаза, но Мазур все равно многое понял. Впрочем, он с самого начала знал, что Лейла – девушка серьезная, как профессиональному революционеру и положено, и на мушку ей лучше не попадаться.

– Интересно, – сказал он. – А если твой отец вдруг объявится?

– Мы поговорим, – сказала Лейла, суровея лицом и вновь опуская руку на кобуру. – Расставим последние точки…

А что, и хлопнет запросто, подумал Мазур. Гражданская война – вещь сердитая. Можно вспомнить, как решительно и незамедлительно размежевалась фамилия Мазуров в семнадцатом году: в сторонке никто не прохлаждался, все мужчины подались кто в белые, кто в красные, и уцелевшие белые сгинули где-то в эмиграции, представления не имея, что самим своим существованием подпортят анкеты кое-кому из уцелевших красных, да и до самого К. С. Мазура в свое время холодным ветерком долетят отголоски…

В обширной прихожей, и в самом деле, не наблюдалось ни следа былой буржуазной роскоши, которая не могла ранее не присутствовать. Голые стены, голый каменный пол. Символом новых веяний и революционных реформ – пулемет на треноге, установленный так, чтобы при необходимости поливать подступы к главному входу.

Навстречу вышел еще один охранник, в отличие от тех двух у ворот одетый в форму, а не в гражданское. Отдал честь и самым почтительным образом о чем-то обстоятельно доложил. Лейла кивнула, отправила его с глаз долой короткой фразой. Показала на лестницу, и Мазур стал подниматься на полшага впереди нее.

– Ничего особенного, – сказала Лейла так, словно отвечала на его невысказанный вопрос. – Он говорил, что час назад проверил комнаты, как обычно, обоими детекторами.

– Мины искал? – усмехнулся Мазур.

– Микрофоны, – серьезно ответила Лейла. – Не сказать, что мне их подсовывают каждый день, но иногда «жучки» все же обнаруживаются. Враг ищет лазейки… Уже четырех охранников пришлось менять, но нет гарантии, что завтра опять кто-нибудь не предаст…

«А может, никто и не предает? – подумал Мазур скептически. – Молодая ты у нас еще, понятия не имеешь о хитросплетениях жизни, хотя и революционерка со стажем. Вовсе не факт, что все жучки тебе подсовывал враг. Друзья, бывает, ведут свои собственные игры. Единственный человек, которого не слушает генерал Асади – это наверняка генерал Асади и есть. А кроме него, есть еще и другие друзья, или, точнее, старшие братья. Но от этаких тонкостей тебя, роза аравийская, нужно беречь, чтобы не разуверилась ни в идеалах, ни в человечестве…» Внизу, у подножия лестницы, появился давешний охранник в форме, негромко окликнул Лейлу и с явным возбуждением затараторил что-то, глядя отчего-то не на хозяйку, а на Мазура. Прилежно отдал честь и улетучился.

– Знаешь, что он сказал? – воскликнула Лейла. – Только что сообщили по радио… Ваши войска вошли в Афганистан. Никакого сопротивления. Дворец этого негодяя Амина взят штурмом, кем, пока не сообщают, но это и так ясно… – Она подняла на Мазура сияющие глаза. – Здорово! Американцев в очередной раз щелкнули по носу, а они, несомненно, готовы были туда вот-вот влезть… Стоит за это выпить?

– Безусловно, – сказал Мазур. – И что, никаких боев?

– Говорю тебе, никаких! Ни тени сопротивления. Нет, ну до чего здорово!

Еще раз показали, что такое Советский Союз!

«Похоже, мы прем к Персидскому заливу, как асфальтовый каток, – подумал Мазур, профессионально переваривая неожиданную новость. – А, собственно, почему бы и нет? Чем мы хуже других прочих? Никакого сопротивления – это хорошо. Это прекрасно просто. А впрочем, чего еще прикажете ждать? Что такое этот Афганистан? Горы, песок, племена… Ну, положим, англичанам там в свое время чувствительно намяли бока, но мы-то не англичане, да и времена не те… Точно, стоит выпить за взятый без выстрела Афганистан, тут она права…»

– Сюда. Вот здесь я и живу.

Комната была большая – из нее тоже, сразу видно, вычистили в свое время все следы презренной роскоши. Вряд ли в старые времена тут стояла солдатская железная койка и убогий стол казарменного вида. Да и книги классиков марксизма-ленинизма тут никак не могли стоять на виду: при султане такое не прощали даже отпрыскам богачей.

Лейла привычно расстегнула ремень с кобурой, повесила его на стул, придвинула Мазуру другой:

– Садись, а я пока посмотрю на кухне… Вино будем пить или виски?

– Вино, пожалуй, – сказал Мазур, не раздумывая. – Рановато для виски…

Она вышла, а Мазур, пользуясь случаем, стал беззастенчиво разглядывать во все глаза девичью светелку. Вернее сказать, спартанскую спальню и одновременно кабинет министра революционного правительства. Ни единой женской мелочи, вообще никаких посторонних мелочей, даже косметичка запрятана куда-то с глаз долой – а ведь она должна существовать, единственное послабление, какое себе Лейла дает – пользуется хорошей косметикой с искусством девушки, проучившейся три года в Париже. Труды классиков на английском и французском, распечатанная коробка с пистолетными патронами – стандартные 9 РА – образцы плакатов и эскизы будущих монументов во славу революции и ее завоеваний, пишущая машинка, стопки газет, свежих и запыленных, ломких, россыпь карандашей и авторучек, печати на чернильных подушечках, пухлые папки, набитые какими-то официальными бумагами, связки брошюр на арабском, пустой автоматный магазин, бинокль на полочке…

Мазур ощутил нечто вроде зависти, смешанной с тоской. Он просто жил – а девчонка горела, так, как ему никогда не придется гореть. Отсюда и зависть. А сожаление оттого, что он повидал мир и, увы, наблюдал не единожды, как подобные революции кончаются – страшно, печально, уныло, и все, абсолютно все утекает меж пальцев, как песок.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация