Они переглянулись. Вундеркинд произнес бесцветным тоном:
– Думаю, нет нужды напоминать, Кирилл Степанович…
– Вот спасибо, что остерегли, – сказал Мазур
сварливо. – А я-то уж собирался, человек простой и бесхитростный, эту
историю на всех перекрестках рассказывать… Мужики, у вас не найдется
чего-нибудь спиртного? Во рту гадостно…
– Увы, увы… – сказал Вундеркинд. – Бутылка-то найдется,
но пить вам никак нельзя, да и мне тоже. Нам с вами сейчас предстоит идти по
начальству. Нет, не по этому делу. Предстоит очередное путешествие.
– Прелестно, – сказал Мазур. – Куда, если не
секрет?
– Тут недалеко. В Могадашо.
– Мать твою, – искренне сказал Мазур. – Я было
нацелился передохнуть немного…
– Не переживайте, – сказал Вундеркинд. Во-первых,
поездка нам предстоит совсем недолгая, буквально на пару часов, а во-вторых, на
сей раз не будет никакой нелегальщины. Мы все нагрянем в гости совершенно
открыто, и нас будет много…
– Не бывало у меня что-то таких командировок, – сказал
Мазур настороженно.
– Пора когда-нибудь и начинать…
Глава 3
Когорты Рима, императорского Рима
Отсюда, из высокой рубки «Сайгака», Мазуру открывался
превосходный обзор на прилегающую акваторию. И он давным-давно убедился, что
Вундеркинд ему нисколечко не соврал.
Сказать, что их будет много — значит ничего не сказать. Все
обстояло еще грандиознее и грознее, чем Мазуру представлялось поначалу…
На рейде военно-морской базы в Вервере, большая часть
которой до самых последних дней пребывала в безраздельном пользовании советских
друзей, в одночасье переставших быть друзьями, объявилась могучая эскадра –
большие десантные корабли, шесть вымпелов, эсминцы прикрытия, в том числе
вездесущий «Ворошилов», тральщики, прихваченные на всякий пожарный, красавец
крейсер «Аметист» (между нами говоря, с атомным реактором). Высоко в небе
кружили разведывательные самолеты, а пониже сновали вертолеты.
Это, без шуток, была армада. Силища, которой даже при
горячем желании не смогли бы противостоять местные. Слева, у пирса, так и
остался стоять сторожевичок под туземным флагом – а в паре кабельтовых от него
прочно обосновался советский эсминец, доброжелательно нацелившийся всеми
орудиями…
Потом все завертелось. Распахнулись аппарели кораблей, и по
мелководью, рассекая невысокие волны, пошли бронетранспортеры с морской
пехотой, плавающие танки, за которыми гораздо солиднее, неторопливо и
авторитетно двинулись «шестьдесят вторые»… Вся эта орава без единого выстрела
накатывалась на берег, занимала порт, ручейки бронетехники деловито растекались
меж пакгаузами, исчезали с глаз. Видно было, как останавливаются танки, тяжело
ворочая башнями, выплевывая черный дым.
Пока что все шло без сучка, без задоринки. Вскоре должны
были подойти на расчищенное место транспортные корабли. Здесь, на базе,
скопилось огромное количество разнообразнейшего военного имущества, которое
Советский Союз завозил совершенно безвозмездно – а теперь, коли уж дружбе
пришел конец, решил забрать назад, что было логично и справедливо. В сущности,
это мало чем отличалось от дележа имущества при разводе. Вы же не станете
оставлять кучу добра нелюбимой жене, если имеете возможность вывезти все к
чертовой матери, при том, что у неверной супруги нет никакой возможности
воспрепятствовать? Вот то-то и оно. Дело житейское.
Капитан-лейтенант со смешной фамилией Лихобаб – жилистый,
чернявый, то ли казацкого, то ли цыганского облика – вытащил из кармана
пятнистого, без знаков различия кителя растрепанную книжку без обложки,
сноровисто ее перегнул пополам и громко процитировал:
– Сознание того, что за действиями каждого солдата, сержанта
и офицера наблюдают не только трудящиеся Советского Союза, но и миллионы людей
за рубежом, безусловно, волнует всех, всем хочется показать, как можно лучше
нашу боевую технику, слаженность и организованность…
– Золотые слова, – кивнул Мазур. – А главное,
политически грамотные…
Вундеркинд, присутствовавший тут же, терпеливо улыбнулся. На
берегу продолжалась деловитая суета броневых коробок. И ни малейших признаков
организованного отпора – или хотя бы неорганизованного. Самоубийц среди
неверных друзей пока что не находилось. Любому стороннему наблюдателю было
ясно, что ворвавшаяся на территорию насквозь суверенного государства советская
морская пехота не намерена ни шутить, ни либеральничать. Можно было без
излишней суеты вывозить грандиозные военные запасы и многочисленных советников…
Вертолеты неторопливо выписывали над берегом дуги и петли. На
корме «Сайгака» мощно и размеренно свистели винты, корабль на воздушной подушке
неспешно приближался к указанной точке. Он мог бы без труда выжать над морской
гладью километров сто тридцать, но задача на сей раз была другая.
Динамик, как оно обычно и бывает, ожил в самый неожиданный
момент:
– Внимание! Группе «Шквал» приготовиться к высадке!
Командир выразительно посмотрел в их сторону, и они один за
другим спустились вниз, в просторный отсек с рифленой крышей, где стояли два
«уазика» с подчиненными Мазура и две «барда-дымки», как в просторечии
именовались бронированные разведывательно-дозорные машины. Пол под ногами
дрогнул, судя по маневрам, «Сайгак» резко повернул, нацелился градусов на тридцать
правее от первоначального курса и помчался к берегу на приличной скорости.
Мазур достал плоскую жестяную баночку, сковырнул крышку и быстро, привычно
изрисовал физиономию темными полосами, пока все остальные занимались тем же
самым, придавая себе вид, в котором приличный спецназовец просто обязан
незваным ходить в гости. Огляделся, попинал ногой высокое колесо броневичка,
критически присмотрелся к двум коробкам динамиков, спросил Лихобаба:
– Часом, не «Танцем с саблями» собираешься угощать?
Цыганистый Лихобаб оскалился:
– Классики эти макаки не заслужили. Не поймут, Азия-с… У
меня народное творчество есть. Не оскудело талантами подразделение.
– Идеологически выдержано? – с ухмылочкой
поинтересовался Мазур.
А хрен его знает, – сказал капитан-лейтенант. – Зато
с чувством и оглушительно… – он покосился на замигавшую под потолком красную
лампочку, браво одернул пятнистый китель неизвестной армии и улыбнулся во весь
рот: – Ну что, напинаем бандерлогам?
– А то, – сказал Мазур в тон ему.
И, ухватившись за дверцу, одним прыжком перемахнул в кузов
переднего «уазика» на сиденье рядом с водителем, хозяйственно придвинул к себе
автомат, оглянулся, сделал хищно-ободряющую рожу, подмигнул. Его орлы, все
восемь, осклабились пятнисто-полосатыми физиономиями.
В глаза ударил солнечный свет – аппарель «Сайгака»
откинулась, быстренько легла мостиком, и машины, с места набирая скорость,
вылетели наружу. Выстроившись короткой колонной, припустили вглубь суши, мимо
стоявших танков, мимо деловито суетившихся морпехов с засученными рукавами
черных гимнастерок, в сбитых на затылок касках. Промелькнула парочка бандерлогов,
судя по причиндалам, в офицерских званиях – они смирнехонько стояли у
распахнутых дверей пакгауза, а высоченный лейтенант выразительно и энергично
объяснял им их положение – с помощью сложносочиненных словесных конструкций и
поднесенного к носу ядреного кулака. Видно было, что оба туземца в одночасье, с
нуля постигли великий и могучий русский язык, поскольку стояли навытяжку, боясь
пискнуть.
