Ночное плаванье под водой – задача нелегкая, но они была
профессионалы в своем деле и благополучно достигли берега. Вновь прошли через
томительные минуты полнейшей неуверенности в ближайшем будущем – напряженное
ожидание засады, готовность браво полечь всем до единого, ежели что… Ну, в
конце концов, той бесшабашной рыбе, что миллиард лет назад вздумала жить на
суше и, шлепая ластами, полезла на берег, пришлось, надо полагать, даже
потяжелее. Так что человеку хныкать как-то даже и унизительно…
Итак, они были в самой настоящей Африке, отчего, сказать по
секрету, не испытывали ни малейшей радости. На безоблачном небе сияли россыпи
нереально крупных звезд, впереди чернели скалы, сзади накатывался прибой,
стояла совершеннейшая тишина, и не было никакого комитета по встрече. Пока что
обошлось.
Они стояли на сухой земле, навьюченные, как ишаки – мины из
контейнеров, акваланги, немаленький боезапас, совсем чуть-чуть жратвы и воды.
– Веди, Сусанин, – сказал Мазур тихонько.
Не выказывая ни малейших признаков неуверенности, Вундеркинд
сверился с картой, подсвечивая себе крохотным фонариком – «гнилушкой»,
решительно указал направление, и они двинулись к горам – Викинг и Крошка Паша в
качестве боевого дозора Мазур с Вундеркиндом посередине, сосредоточенно слушавший
на ходу эфир Пеший-Леший и Зоркий Сокол – замыкающим.
Ночное путешествие протекало без малейших осложнений и
неожиданностей. Боевой дозор двигался совершенно спокойно, Крошка Паша
временами прилежно рапортовал, что судя по состоянию эфира, нет ни следа свойственного
акциям интенсивного радиообмена – а тот радиообмен, что имеет место, касается
насквозь рутинных дел, ночных будней тех структур, что по природе своей обязаны
бдить круглосуточно.
Так они двигались с полчаса, все ближе подходя к заслонявшим
звезды горам. Остановились в широком длинном ущелье – опять-таки по указаниям
Вундеркинда, рассредоточились и сняли груз. Луны не было, но усыпавшие небосвод
звезды давали достаточно света. На взгляд иной поэтической натуры, обстановка
вокруг была самой что ни на есть романтической – причудливые тени, лабиринты
высоких камней, теплый ветерок налетает с моря редкими порывами, иногда
раздаются загадочные, ни на что не похожие звуки – когда ветер мечется в
расщелинах – ни малейших признаков цивилизации вокруг, при некотором напряжении
фантазии легко поверить, что ты оказался в далеком прошлом, один-одинешенек на
планете… Циник и практик Мазур, однако, смотрел на окружающее сугубо утилитарно
– постоянно высматривая удобные для засады места и прикидывал, как от этой
засады отлаиваться, ежели что.
– Ну и? – спросил он негромко.
– Сейчас, – сказал Вундеркинд преспокойно. – Самое
время.
Он достал из кармана фонарик, нацелился им в темноту и
несколько раз нажал кнопку, всякий раз при этом передвигая цветные стекла. Почти
сразу же метрах в пятидесяти от них, в тени скалы, вспыхнул красный огонь, за
ним – желтый, потом опять красный.
Вслед за тем послышались шаги – кто-то приближался от скалы.
Не трудно было определить, что неизвестный не растяпа, шагает в полумраке с
определенной сноровкой, но до отточенной спецназовской бесплотности ему все же
далеко.
По тихой команде Мазура подходившего взяли на прицел Викинг
и Крошка Паша – а остальные сосредоточились на окружающем. Сам Мазур, слава
богу, с подобным не сталкивался, но прекрасно знал: не раз случалось, что такие
вот контактеры подводили пришедших на встречу под перекрестный огонь или
грамотный захват.
Вундеркинд, когда впереди обозначился неспешно
приближавшийся силуэт человека с непокрытой головой, направился ему навстречу,
и они сошлись метрах в двадцати от ощетинившейся стволами группы. Разговор
велся шепотом, не долетало ни звука – и продолжался он недолго. Вундеркинд
вернулся, а незнакомец оставался на прежнем месте.
– Шагаем, – просто и буднично сказал Вундеркинд. –
Все в ажуре.
Они вновь выстроились в прежнем порядке – и двинулись меж
скал за маячившей впереди неизвестной фигурой. Проводник первое время часто
оглядывался, потом перестал. Мазур тревожился скорее по инерции, согласно
въевшимся рефлексам. Поджидай их засада, она обязательно бы вступила в дело
либо на берегу, либо в точке встречи. Хотя расслабляться, конечно, нельзя, кто
их знает – быть может, кому-то непременно надо подловить незваных гостей в
самой что ни на есть недвусмысленной ситуации, грубо говоря, прямо на девке со
спущенными штанами – накинуться, когда они начнут работать…
Обошлось, пройдя километров десять, они вышли к цели.
…Все это происходило двое суток назад. А теперь Мазур с
Вундеркиндом, затаившись бок о бок в скалах, смотрели на вражье гнездо, которое
за это время успели изучить снаружи не хуже, чем собственную квартиру.
Мазура упорно не покидало одно-единственное чувство –
устоявшаяся злая зависть. Очень уж уютно обустроились тут ребятки Ван Клеена,
очень уж удобное местечко им досталось. Почти круглая бухточка с узким проходом
в море, высокие скалы – а в промежутке меж скалами и бухточкой стояло несколько
капитальных строений. Два дома более-менее современной постройки, аккуратный
домик, где разместился дизель-генератор, серебристая емкость с горючим, гараж,
мастерские, два длинных эллинга с полукруглыми рифлеными крышами, наполовину
стоявшие над водой. Инструктор рассказывал все подробно. В свое время французы
возвели этот уютный уголок для своих ученых – то ли океанологов, то ли иных
связанных с морем профессоров кислых щей. Потом, когда на Аравийском
полуострове грянула революция и все прежние геополитические расклады в
одночасье полетели к чертовой матери, американцы, изучив местность, совершенно
справедливо решили, что лучшего местечка и не сыскать. С французами как-то
договорились, уламывая крестом и пестом, ученую братию убрали под каким-то
благовидным предлогом, и в дома над бухтой въехали хреновы ихтиандры Ван
Клеена. Они лишь построили эти самые эллинги – чтобы никакая воздушная или,
бери выше, космическая разведка не засекла очень быстро крохотные диверсионные
субмарины, всплывавшие и погружавшиеся прямо под крышей огромных бараков из
алюминиевых рифленых полос. Какое-то время им и впрямь удавалось соблюдать инкогнито,
но на планете с доисторических времен существует еще разведка агентурная…
Вот и все, если вкратце. Деталей Мазур, разумеется, не знал,
о чем нисколечко не сожалел. Он даже не смог определить в темноте, местный их
проводник, или европеец – но и это, если подумать, не имело никакого значения.
Лишь бы не заложил и не оказался двойным агентом…
За двое суток – в течение которые в берлоге так никто и не
заподозрил, что рядом с ними обитают чужаки – они, подглядывая и подслушивая,
узнали массу полезного. Изучили распорядок дня, высмотрели сторожевые посты
(часовые, конечно же, являли собою мнимых бездельников в цивильном, через точно
рассчитанные промежутки времени появлявшихся на пирсе и около домов с видом
скучающих аспирантов). Совершенно точно установили, что на единственной дороге,
соединявшей базу с внешним миром, пролегавшей меж скалами и морем, имеется
постоянный цербер – точнее, сменявшиеся четыре раза в сутки церберы,
замаскировавшие в легонькой будочке пулемет. Присмотрелись к боновому заграждению,
закрывавшему устье проливчика. Выяснили, что наземная сигнализация состоит из
двойной полосы датчиков знакомой системы – которую они при нужде могли
мгновенно вывести из строя качественно и насовсем. Что два раза в сутки по
нависавшим над домиками скалам шляется мобильный патруль из двух человек. Что
один из жилых домиков отведен боевым пловцам, а второй – охране и обслуге
численностью около взвода. И еще множество мелких, полезных подробностей.
