Вопреки всем законам природы снежинки, будто в обратной съемке, с большой скоростью понеслись наверх, в серое облако! Мало того — тучи над тем местом, где мы стояли, в одну минуту разметало ветром. Небо очистилось, словно их и не было.
— Все! Снимайте куртки. Дальше будет тепло! — уверенно заявила русалка и спокойно разделась до тонкой кофты.
Поначалу мы ей не поверили. Ну разогнала тучи — подумаешь, невидаль! Это совсем не означает, что потом как-то потеплеет или временная атака зимы сразу прекратится.
Мы оказались неправы.
В течение часа стало действительно тепло. Да что там говорить — жарко! В середине апреля пришел май! На глазах изумленных путешественников поэтапно вылезли на свет божий все подснежники, которые бывают в апреле. Залетали жуки и божьи коровки, запорхали бабочки. Засуетились рыжие лесные муравьи… Вот только мух, комаров и мошкары почему-то не было. Наверное, арианэ о нас позаботилась.
Потом трава загустела и зазеленела, словно в начале мая. Почки деревьев выбросили клейкие листики, на глазах одеваясь в изумрудные одежды. Вокруг весело зачирикали птицы…
Мы шли в зоне неустановленной стихийной силы. В этом коридоре впереди, позади и по сторонам буйствовала не то что зима, а уже почти начало лета! Я глазам не поверил, когда увидел стрелку ландыша и цветущую черемуху. А бутоны земляники меня добили окончательно!
Господи, они же цветут чуть ли не в июне! Теплым был не один лишь воздух, прогрелась и почва! Но при всем том благоденствии на меня навалилось другое бедствие — арианэ.
Пока было холодно и промозгло, идущая впереди русалка о себе не напоминала. Теперь, видимо, собралась с духом решить некоторые насущные вопросы в моем отношении.
Обо всем по порядку…
Начало смеркаться, когда зять скомандовал давно лично мною ожидаемое:
— Привал!
Не знаю насчет остальных, а я уже совсем ничего не хотел. Ни-че-го! Ноги не держали, спина ныла, сил не осталось вовсе… Кое-как помог хлопцам поставить палатку и собрать хворост, которого здесь не так и много.
Можно было еще набрать камыша, его-то как раз по берегам болот полным-полно, да он, к сожалению, горит жарко, но слишком быстро. Ни обогреться, ни еды сварить. Так что работа на стоянках находится всем.
Кашеварила арианэ в компании следопыта. Одну русалку готовить еду мы не пускали — кто ж знает, чего она туда подсыплет!
Зловещая пасть ночи беззвучно пожрала жалкие остатки света, схлопнувшись на заходящем солнце. Даже луны и звезд на небе, покрытом низким пологом туч, не было. Жутковатая непроглядная тьма, прорезаемая нашим костром, навевала беспокойство и тревогу.
Еле-еле отогрелся у костра в сменной сухой одежде, да и то скорее за счет горячего грога. Терпеливо выслушав обычную порцию солдатских баек, отправился в нашу с Кондрадом палатку. Гудящие от усталости ноги обязывают, знаете ли. Есть что-то здоровое в том, чтобы умотаться за день и ничего не чувствовать — только желание прислониться и заснуть, хоть бы и стоя. Подложив свой сидор в изголовье, улегся и упал в сновидение…
В дверь моей комнаты проскользнула Иалона. Она была в том самом платье и плаще «инкогнито». На лице маска. Я протянул ей руку. Она прикоснулась ко мне осторожно, даже опасливо, но вскоре расслабилась.
— Позволь мне поцеловать тебя, не снимая маски.
Она молча кивнула, опуская огромные сияющие глаза.
Ее губы были теплыми и мягкими. Я осторожно касался их языком, медленно разогревая желание. Потом углубил поцелуй, прижимаясь теснее. Гладил пальцами по лицу, запускал руки в светлые локоны, изо всех сил притискивая ее к телу. Ощущал прохладу бесчувственного бархата маски, атлас нежной кожи, летящий шелк и трепет ресниц.
Она погладила мою спину и неумело сдернула рубашку, в чем я ей помогал с бешеным энтузиазмом. Потом слегка неуверенные пальчики прошлись вдоль позвоночника, переместились на талию и неожиданно сильно вцепились в пряжку ремня, начиная теребить завязки штанов, чтобы освободить меня от лишней одежды. Я подчинялся ее властным движениям, млея от удовольствия.
Так же неторопливо я начал раздевать ее. Начал с плаща. После чего поцеловал любимую в шею, немножко поиграл с ее завитками на кромке роста волос, спускаясь ниже. Затем расстегнул шнуровки платья. Лаская губами, пальцами и языком, я разогревал Иалону до состояния, когда женщина начинает плавиться, словно воск. Язык и пальцы танцевали на ее сосках, вызывая дрожь тела и тихие стоны. Полные сливочные груди будто дразнились, умоляя не прекращать.
Все волоски на моем теле приподнялись от дикого возбуждения. Я сгорал от желания, изнывал от невыразимого счастья быть с нею вместе.
Когда отстранился, послышался разочарованный вздох. Я возобновил поцелуй, на этот раз он стал глубже, требовательнее. Жадным ртом сминал ее губы. Язык властно врывался внутрь, следуя определенному ритму. Она отвечала мне тем же.
Моя рука в одном ритме с языком начала выписывать круги на животе, затем опустилась и нашла новую цель…
И кажется, только недавно сомкнул глаза, как из этих самых глаз посыпались искры! Причем не наружу, а вовнутрь, больно жаля уставший мозг. Не поднимая век и любуясь феерическими радужными всплесками, рявкнул спросонья:
— Тарас, еще раз уронишь на меня гантель — встану и пришпилю к стенке штангой Егора!
— Проснись! — раздалась жесткая команда. Кто-то начал меня безжалостно штормить.
Я нехотя проснулся и увидел над собой нахмуренное лицо Кондрада. Научил его на свою голову пользоваться мобильником, и он, воспользовавшись полученным навыком, только что включил айфон, подсвечивая палаточный шатер.
— Ты куда-то шел, — мрачно сообщил зять. — С закрытыми глазами.
Я промычал возмущенное:
— Солдат спит — служба идет! — и отправился на боковую, за продолжением сновидения.
— Люблю тебя, моя королева…
Я расстегивал крючки и распутывал завязки, благоговейно разглядывая молочно-белую кожу. Покрывал быстрыми мелкими поцелуями-укусами изящную спину, получая взамен гортанные вскрики удовольствия. От моих прикосновений ее начала бить мелкая дрожь.
Женское тело под ярким светом луны светилось перламутром. Благородство его очертаний умоляло — нет, требовало! — деятельного поклонения. Я нежно погладил живот и лоно. Мое дыхание участилось. Иалона приникла ко мне, вцепившись в плечи и в свою очередь лаская мою шею и грудь губами. Ее горячее дыхание пульсировало у меня в груди сердечным ритмом. Моя королева прошептала:
— Пожалуйста, не оставляй меня одну!
Во сне я обещал ей это. Во сне я клялся в любви и верности и услышал от нее точно такие же слова. Во сне мы никуда не торопились, к нам не врывались проклятые фрейлины и никто меня не отрывал от Иалоны. Мы были средоточием Вселенной, а целый мир — далеко за стенами крепости.
