Себастьян никогда и ни с кем не обсуждал Тео Кириакиса, но ему часто казалось, что отец Кэсси говорит как-то уж слишком складно и красиво. А его завещание только укрепило подозрение, что тут явно не все ладно. К примеру, если Тео был таким любящим, заботливым отцом, то почему, по словам Кэсси, он вдруг переписал завещание, словно предчувствуя свою смерть от руки своей дочери? В этом было что-то непонятное…
— Как теперь у тебя с деньгами? — спросил Себастьян.
— Все хорошо. Все, что мне нужно, у меня есть.
Себастьян не был в этом уверен. К тому же Кэсси вела себя в его обществе как-то странно. Например, она то и дело отводила глаза в сторону и начинала покусывать нижнюю губу. Впрочем, может быть, дело было не в нем, а в самой Кэсси? Тюрьма могла научить ее проявлять осторожность в общении с людьми.
Кэсси посмотрела на часы и встала:
— Мне надо идти. Мой обед заканчивается.
Себастьян успел положить руку ей на плечо до того, как она подхватила сумку с пола.
— Нет, Кэсси. Я еще не закончил наш разговор.
Кэсси опустила глаза на смуглые пальцы на своем плече и не смогла удержаться от дрожи. Благодаря этим рукам она многое узнала о страсти. Эти руки не оставили неисследованным ни одного участка ее тела. И почти все страшные годы в тюрьме она мечтала о том, чтобы Себастьян снова ее коснулся.
— Посмотри на меня, Кэсси, — сказал он, нарушая оглушающую тишину.
Кэсси сглотнула и медленно подняла голову:
— Мне правда нужно идти, Себастьян. Некоторые из детей спят после обеда, но до этого я всегда им что-нибудь читаю…
— Мой секретарь передал директору, чтобы тебя не ждали раньше трех.
— У тебя нет никакого права решать за меня, — заявила Кэсси, пытаясь высвободиться из его хватки.
Ее охватила легкая паника, стоило ей представить в окне встревоженное лицо ждущего ее сына. Она даже представила себе лужицу на полу и его мокрые штанишки, отчего Сэм еще больше расстроится — он всегда очень расстраивался, если не успевал добежать до туалета в моменты сильного стресса.
— Стоит ли так сильно переживать? — удерживая ее руку, спросил Себастьян. — Неужели ты не заслужила пары часов только для себя?
Кэсси попробовала расцепить его пальцы, но Себастьян положил другую руку поверх ее. Те минимальные шансы освободиться, что у нее были, превратились в ноль. Кэсси судорожно сглотнула и встретилась с ним взглядом. Темные глаза Себастьяна были прикованы к ее губам. Его хватка из сильной и удерживающей превратилась в нежное, чувственное прикосновение. Сердце забилось быстро и сильно, воспламеняя кровь. В голове у нее вдруг стало пусто, ноги перестали ее держать, а дыхание участилось и стало прерывистым, когда ее лица коснулось теплое дыхание Себастьяна, наклонившего к ней голову.
Первое прикосновение его губ было легким, почти нерешительным. Кэсси даже подумала, не привиделось ли ей. Второй поцелуй был более настойчивым, в нем уже ощущалась сдерживаемая пока страсть. Третий поцелуй обжег ей губы пламенем неистового желания, потрясшего Кэсси до глубины души. Она открыла губы под ищущим скольжением его языка. Поцелуй стал еще более жадным и требовательным, и Кэсси начала терять ощущение реальности под наплывом охвативших ее чувств. Как прекрасно снова оказаться в объятиях Себастьяна, чувствовать его руки на своем теле! Кэсси ощущала, как твердеет его плоть.
Руки Себастьяна переместились с ее талии на ягодицы, притягивая ее еще ближе. Самая сильная потребность живых существ для человека значила к тому же и необыкновенное наслаждение, но только Себастьян мог утолить ее жажду. Сама мысль о том, чтобы отдаться другому мужчине, была для Кэсси чуть ли не кощунственной с самого первого раза, когда она оказалась в объятиях Себастьяна.
Наконец он оторвался от ее губ:
— Я хочу тебя, и ты будешь моей, пусть даже на одну ночь. Подумай об этом, Кэсси. Одна ночь, которую мы оба будем помнить, пока живы.
— Это невозможно, Себастьян, — глухо прошептала она. — Ты сам это знаешь. Между нами и раньше лежала пропасть. Теперь нас разделяет галактика.
— Мой ум с тобой согласен, но тело возражает. Как тебе это удается, Кэсси? Как тебе удалось меня околдовать?
— Пожалуйста, не усложняй все больше, чем уже и так есть, — попросила его Кэсси. — Пожалуйста, дай мне уйти, Себастьян, пока мы не совершили то, о чем не только будем помнить всю жизнь, но еще и сожалеть.
Себастьян взял ее лицо в свои ладони:
— Об этом никто не будет знать, кроме нас. Я хочу тебя, Кэс. Увидев тебя вчера, я понял, что мне не будет покоя, пока ты не будешь мне принадлежать. А после поцелуя… Он подтвердил, что ты разделяешь мои чувства.
— Себастьян… — Кэсси старалась, чтобы ее голос звучал убедительно, но она не была уверена, что ей это удалось. — Людям всегда чего-то не хватает в жизни, но это не значит, что они могут удовлетворить все свои желания. То же самое в нашем случае. Ты принц-регент Аристо, в то время как я… Все знают, кто я.
— Я говорю только о настоящем, не о будущем. Я не могу предложить тебе выйти за меня замуж, ты это знаешь. Я предлагаю тебе роман, чтобы удовлетворить потребности наших тел, вот и все.
Кэсси вынырнула из кольца его рук и отошла от Себастьяна, увеличивая между ними расстояние.
— Это безумие. — Она поежилась, словно ей вдруг стало холодно. — В прошлом мы также встречались тайно, но над нами всегда висела угроза разоблачения. Сейчас все гораздо сложнее. Теперь за каждым твоим шагом наблюдают. Папарацци преследуют тебя повсюду. Охранников, что тебя окружают, всегда можно подкупить. Твоя жизнь тебе уже не принадлежит.
— И тем не менее я могу скрыть подробности своей личной жизни от общественности, — возразил Себастьян. — Я лично выбирал свое ближайшее окружение. Я уверен в лояльности этих людей.
— Но то, что ты предлагаешь… Это всего лишь секс. — Кэсси почувствовала раздражение. — Ты хоть понимаешь, какие чувства я испытываю?
Себастьян смерил ее ироничным взглядом:
— Ты заговорила о чувствах? Так ли это? Что же случилось с девушкой, которая хотела весело проводить время без всяких обязательств?
«Такой девушки никогда не существовало», — подумала Кэсси, жалея, что не может произнести эти слова вслух. Она создала для всех такой образ, чтобы скрыть за ним истинную Кэсси Кириакис. Кто бы захотел иметь с ней дело, если даже ее отец, единственный ее родственник, не мог смотреть на нее без ненависти и отвращения, когда они оставались вдвоем?
— Сейчас все изменилось, — ответила Кэсси, прилагая усилия, чтобы ее голос не дрогнул. — У меня была куча времени, чтобы подумать над тем, в чем я ошибалась. Я больше не хочу повторять своих прежних ошибок.
Себастьян взглянул на нее, сузив глаза.
— То есть ты считаешь нашу прошлую связь ошибкой? — осведомился он.
