Письмо выпало из бессильно повисшей руки Чэня.
...Подойдя к столу, Чэнь при вечернем свете, проникавшем снаружи сквозь тюлевые шторы, рассматривает дамские золотые часики. На их крышке выгравированы инициалы, но это не инициалы Фусако.
— Откуда они?
Фусако, совсем недавно вышедшая замуж за Чэня, продолжает стоять у комода, с улыбкой глядя на мужа.
— Танака-сан подарил. Разве я вам не говорила? Владелец складов...
На столе лежат еще два футляра с кольцами. Чэнь открывает бархатные крышки — в одном кольцо с жемчугом, в другом — с бирюзой.
— Это от Кумэ-сан и Номуры-сан.
Появляются коралловые украшения для волос.
— Старинные. От Куботы-сан.
Чэнь, с таким видом, будто ему совершенно безразличны все эти вещи, пристально глядя на жену, задумчиво говорит:
— Это твои трофеи. Береги их.
Фусако в вечерних сумерках снова награждает его очаровательной улыбкой. — Значит, и твои тоже.
В то время он радовался вместе с ней. Но теперь...
Чэнь вздрогнул и снял ноги со стола. Его испугал неожиданно раздавшийся телефонный звонок.
— Слушаю... Хорошо... Соедини...
Не отрывая взгляда от телефона, он нервно отер пот со лба.
— Кто говорит?.. Сыскную контору Сатоми я знаю. Я спрашиваю, кто именно?.. Ёсии-кун?.. Так. А донесение? Что произошло? Врач?.. Что же потом?.. Возможно... Хорошо, встречайте меня на станции... Нет, приеду последним поездом обязательно... Так что встречайте. До свидания.
Чэнь Цай положил трубку и какое-то время оставался неподвижным, испытывая огромное облегчение. Но случайно посмотрел на настольные часы и почти машинально нажал кнопку звонка.
Появился секретарь Иманиси, наполовину протиснув в приоткрытую дверь свое тощее тело.
— Иманиси-кун, передайте Тэй-кун, что я прошу его поехать сегодня в Токио вместо меня.
Голос Чэня утратил свою обычную властность. Иманиси, как всегда, холодно поклонился и тут же скрылся за дверью.
Проникающие сквозь ситцевые занавески лучи заходящего солнца, скрытого редкими облаками, окрасили комнату в тусклые красные тона. Откуда-то залетевшая огромная муха, как бы рисуя причудливые фигуры, с глухим жужжанием летала вокруг Чэня, сидевшего, задумчиво подперев щеку.
Камакура.
В доме Чэнь Цая, в гостиной с тюлевыми шторами на окнах, царил вечерний полумрак уходящего лета. Все еще цветущие олеандры, пышно разросшиеся за окнами и крадущие солнечные лучи, окрашивали полумрак этой унылой комнаты в приятные тона.
В стоявшем у стены плетеном кресле сидела Фусако и, поглаживая полосатую кошку, устроившуюся у нее на коленях, грустно смотрела на олеандры за окном.
— Господин и сегодня не приедет?
Это сказала старая служанка, накрывавшая стол к чаю.
— Да, он очень занят.
— Если бы его жена не болела, он мог бы оставаться спокойным, но ведь...
— Да что у меня за болезнь, обычное нервное переутомление. Яманоути-сэнсэй сегодня снова это повторил. Достаточно хорошенько поспать несколько ночей... Ой!
Старуха испуганно посмотрела на хозяйку. Она впервые видела на детском личике Фусако такой страх.
— Что случилось, госпожа?
— Нет, нет, ничего. Ничего, но все же... — Фусако через силу улыбнулась. — Кто-то только что через окно...
Старуха выглянула в окно — в саду не было ни души, между шелестящими на легком ветерке олеандрами по-прежнему расстилался нетронутый ковер травы.
— Ох, и напугали же вы меня. Наверно, мальчишка из соседнего дома балуется.
— Нет, это не соседский мальчишка. Мне кажется, я его уже видела... да-да, это тот самый молодой мужчина в охотничьей шляпе, который все шел за нами, когда мы с тобой ездили в Хасэ. А может, мне это почудилось.
Последние слова Фусако произнесла неуверенно.
— Что же нам делать, если это и вправду тот самый человек? И господин сегодня не приедет... Может, послать деда в полицию? Пусть он там все расскажет.
— Ну, и трусиха же ты. Тот ли человек, другой ли — я нисколечко не боюсь. Но если... если это мои нервы...
Старуха недоуменно хлопала глазами.
— Если мне это почудилось, то, может быть, я просто схожу с ума.
— Вы, наверно, смеетесь надо мной.
Успокоившаяся старуха, улыбаясь, опять стала накрывать на стол.
— Нет, ты ничего не знаешь. В последнее время, когда я остаюсь одна, мне начинает казаться, будто кто-то стоит у меня за спиной. Стоит и пристально на меня смотрит...
Говоря это, Фусако, видимо, удрученная собственными словами, задумалась...
...В спальне на втором этаже погашен свет, и в ней царит полумрак, напоенный легким ароматом духов. Светлым пятном в комнате выделяется лишь окно с незадернутыми шторами — разумеется, потому, что взошла луна. Залитая ее светом, Фусако стоит у окна и смотрит на растущие в саду сосны.
Муж так и не приехал. Прислуга уже улеглась. Ночь лунная и безветренная. Издалека доносится монотонный гул, — наверно, все еще шумит море.
Фусако долго стоит у окна. Постепенно ее охватывает странное ощущение, будто на нее устремлен все тот же взгляд.
Но кроме нее в спальне никого быть не может. А вдруг кто-то есть... Нет, перед сном она тщательно заперла дверь. Почему же тогда ей это кажется? Да. Несомненно, из-за нервного переутомления. Глядя на смутно виднеющиеся сосны, она все время старается убедить себя в этом. Но сколько ни гонит от себя ощущение, что кто-то наблюдает за ней, оно только усиливается.
Наконец Фусако робко оборачивается. В спальне нет никого, даже ее полосатой кошки. Значит, ей просто кажется, будто за ней наблюдают, потому что расшалились нервы... Но в следующий миг эта мысль исчезает. Фусако делает несколько шагов — ей снова чудится, что в полумраке комнаты притаился невидимый незнакомец. Еще невыносимее чувство, что теперь глаза незнакомца испепеляют лицо Фусако, стоящей спиной к окну.
Борясь с охватившей ее дрожью, Фусако протягивает руку и поворачивает выключатель. В тот же миг комната освобождается от смешанного с лунным светом сумрака и возвращается к надежной действительности. Кровать, полог, умывальник — при ярком свете они видны так отчетливо, что ей становится даже радостно. К тому в комнате ничего не изменилось — все, как и год назад, когда она вышла замуж за Чэня. В этом радостном мирке никакой, самый ужасный призрак... Нет, этот отвратительный незнакомец, не боясь яркого света, ни на секунду не отрываясь, продолжает пристально смотреть в лицо Фусако. Она закрывает лицо ладонями и, не помня себя от страха, пытается позвать на помощь. Но изо рта почему-то не вырывается ни звука. И тогда ужас, какого она никогда не испытывала, овладевает...
