— Странное на нем одеяние. — сказал другой воин. — Не чужеземец ли он? Поведай, отрок, что привело тебя сюда?
Роберт понял, что это означало «скажи мальчик, зачем ты сюда пришел». И он ответил:
— Мне хотелось бы пройти домой.
— Следуй путем своим, — сказал воин, у которого сапоги были длиннее. Никто не чинит тебе препон.
— Стой, — воскликнул он озабоченно. — Сомнение обуяло меня: не принес ли ты вестей к осажденным?
— Где обитаешь ты, юный бродяга? — спросил другой воин, у которого шлем был побольше.
— Вон там, — ответил Роберт, показывая на замок, и подумал, что, пожалуй, правильнее было бы сказать «тамо».
— Га! — вмешались длинные сапоги. — Следуй за нами, малый! Надлежит привести тебя пред очи вождя нашего.
И, поймав Роберта за ухо, он повел его в стан осаждающих.
Вождь оказался самым блестящим существом, какое только Роберт видел в своей жизни: при нем были и латы, и шлем, и конь, и герб, и щит, и меч, и копье, и султан. Герб на щите был великолепный: три бегущих красных льва на голубом поле. Все боевое снаряжение было собрано с разных исторических эпох, начиная с Крестовых Походов и до времен Кромвеля. Шатры воинов были сделаны из лучшей парусины, одобренной Военным Министерством Ее Величества для солдатских палаток. Весь внешний вид лагеря, да и самого вождя, пожалуй, мог несказанно удивить какого-нибудь взрослого. Но Роберт ничему не удивился, а только онемел от восторга. Ему казалось, что все именно так и должно быть: ведь с историей и археологией он был знаком не больше тех даровитых художников, которые обыкновенно рисуют картинки для детских исторических романов. Все, что видел Роберт, было «точь в точь похоже на картинку». И все это так ему понравилось, что он почувствовал себя еще более храбрым.
— Приблизься, отрок! — сказал великолепный вождь после того, как два воина шепнули ему несколько слов, и снял свой шлем с головы, потому что иначе ему неудобно было смотреть. У него было доброе лицо и длинные светлые волосы. — Не страшись, я не заставлю тебя испить горькую чашу пленника.
Роберт был очень рад этому, хотя ему все-таки очень хотелось бы знать, что это за штука такая — «горькая чаша пленника» — и не была ли она еще противнее настойки александрийского листа, которую ему иногда приходилось принимать.
— Поведай мне без страха, — продолжал вождь ласково. — Откуда ты, и что таишь на сердце?
— Как вы сказали? — переспросил Роберт.
— Что ищешь ты свершить? Почто блуждаешь здесь одинокий средь стана суровых воинов, закованных в железо? Бедное чадо! Мнится мне, что страждет о тебе ныне сердце твоей матери.
— Не думаю. Видите ли, мама уехала, и она не знает, что я ушел из дому.
Вождь смахнул мужественную слезу, выкатившуюся из его глаз, и продолжал:
— Не бойся поведать мне всю правду, отрок. Вулфрик де Тальбот не сделает тебе зла.
У Роберта мелькнула мысль, что если этому доброму вождю рассказать всю правду о Чудище, так он, пожалуй, поймет ее гораздо лучше, чем Марта, или цыгане, или полицейский в Рочестере, или вчерашний пастор. Была только одна трудность: Роберт помнил слишком мало тех старинных слов, которыми обыкновенно разговаривают мальчики в исторических романах. Однако он довольно смело начал прямо с фразы, которую недавно вычитал в «Мальчике-крестоносце».
— Благодарю тебя за ласковое слово, великий и прославленный рыцарь. Дело в том… как бы это сказать… я надеюсь, вы не торопитесь, потому что повесть моя будет долга и много странного услышишь ты в ней, рыцарь. Папа и мама уехали, а мы, играя в песке, нашли Чудище…
— Остановись! Какое чудище? — спросил вождь.
— Это мы его так прозвали, а сам себя он называет Псаммиадом. Это что-то такое волшебное, вроде колдуна. Ну да! Он и есть колдун. И он сказал, что будет каждый день исполнять наши желания. И мы прежде всего пожелали быть красивыми…
— Желание твое плохо исполнилось, — пробормотал кто-то из воинов, глядя на Роберта. Тот сделал вид, что ничего не слышал, хотя замечание это и показалось ему очень грубым.
— Потом, — продолжал Роберт, — мы пожелали денег — сокровищ — понимаете? Да только не смогли их потратить. А вчера пожелали крылья и получили их. Сначала все шло хорошо, а потом мы все-таки сели в калошу…
— Речь твоя чудна и непонятна. Что такое калоша? Быть может, темница? Увы, в столь юные года попасть в мрачную темницу…
— Да нет же, совсем не то! Ну, просто с нами случились неприятности, которых мы совсем не заслужили, — объяснял Роберт. — А сегодня нас наказали и не позволили выходить из дому. Я вон там живу, — показал он на замок. — Остальные и теперь там сидят. Это все Чудище, то есть тот волшебник сделал. Я был бы очень рад, если бы мы никогда его не видали.
— И что же, он сильный волшебник?
— О, весьма сильный и могучий!
— Не хочешь ли ты сказать, что только чары разгневанного тобою волшебника дали силу моему войску? — гордо спросил рыцарь. — Так знай же, что Вульфрику де Тальботу не нужна помощь волшебников, чтобы привести дружину свою к победе. — О, нет! Конечно, нет! — поспешил воскликнуть Роберт. — Но, все-таки, это частью вина Чудища. Хотя и мы тоже виноваты. Только вы ничего не могли бы сделать, если б не мы.
— Что говоришь ты, дерзкий? — спросил Тальбот надменно. — Речь твоя стала опять темна и даже неучтива. Открой мне свои загадки.
— Ах, — сказал Роберт с отчаянием, видя, что даже и этот великолепный рыцарь его не понимает. — Конечно, вы этого не знаете, но ведь вы не настоящий. Вы здесь оказались только потому, что мои сестра или мой брат были такими дурнями, что пожелали жить в осажденном замке. А когда солнце сядет — вы исчезнете и все будет по-прежнему.
Вождь и его воины переглянулись, сперва сострадательно, потом сурово, и человек в самых длинных сапогах сказал:
— Берегись, благородный господин мой! Мальчишка только притворяется помешанным, чтобы ускользнуть из наших рук. Не связать ли нам его?
— Я не больше помешан, чем вы сами, а, может быть, даже меньше, — отвечал Роберт сердито. — Только я был глуп и думал, будто вы что-нибудь сумеете понять. Отстаньте от меня! Я вам ничего дурного не сделал. Пустите меня!
— Куда же направишь ты путь свой? — спросил рыцарь. Он, кажется, поверил всему рассказу о волшебнике, пока дело не дошло до его собственного участия в этой истории.
— Куда? Домой, конечно! — Роберт указал рукой на замок.
— Передать весть о помощи? Нет!
— Хорошо, — сказал Роберт, которому вдруг пришла в голову новая мысль. — Тогда позвольте мне идти куда-нибудь в другую сторону.
В это время он старательно перебирал у себя в голове страницы из исторических романов.
