— О, мой маленький ангел, — отвечала бедная леди, прижимая платок к покрасневшему носу. — Вот уже многие сотни лет нам, нашей семье, замок принадлежал этот. Он и сейчас наш. Но завтра мне, наверное, продать придется его чужим незнакомцам, и мой маленький Анри-несмышленыш так никогда родовые земли получит не. А что делать? Его отец — а мне, стало быть, брат — мсье маркиз промотал деньги свои целиком все, и, как бы мне не хотелось сохранить в тайне это, мой папа… он тоже…
— А что бы изменилось, если бы вы вдруг нашли сокровище? Сотни сотен, тысячи тысяч золотых монет?! — взволнованно спросил Сирил.
Добрая леди печально улыбнулась.
— А! Вы, значит, слышали уже легенду эту старую? — сказала она. — Так и есть, люди говорят, что давным-давно, в древние времена один из наших предков зарыл в замке сокровище — золота количество огромное! Конечно, его хватило бы с лихвой, чтобы на жизнь всю оставшуюся обеспечить моего маленького Анри, но — увы! — это лишь всего блажь…
— Она имеет в виду благочестивые домыслы, — прошептал Феникс. — Расскажите ей о сокровище!
Роберт принялся изо всех сил расписывать их приключения в подземелье, а Антея с Джейн тем временем покрепче обняли добрую леди, опасаясь, как бы она от радости не упала в обморок, как это часто происходит со взрослыми людьми в книжках, и нужно сказать, что их забота и желание помочь были абсолютно искренними.
— Бесполезно объяснять, как мы попали туда, да и незачем, — сказал Роберт, закончив свою повесть. — Боюсь, вам трудно будет понять и гораздо труднее поверить в это. Но мы с удовольствием покажем вам, где хранится золото, и, уж конечно, поможем вытащить его оттуда.
Рассеянно освободившись от объятий девочек, добрая леди с сомнением посмотрела на Роберта.
— Он ничего не выдумывает! — заверила ее Антея. — Все, что он говорит, святая, истинная и неукоснительная правда! Мы так рады за вас.
— Вы ведь не издеваетесь над женщиной пожилой? — робко спросила она. — Вы ведь не такие? И ведь это не сон?
— Не сон и не обман, а все как есть правда, — сказал Сирил. — И я от всего сердца поздравляю вас.
Его суховато-вежливый тон возымел на добрую леди гораздо больший эффект, чем молитвенные заклинания остальных.
— Ну, если это не сон и не обман, — сказала она, — то Анри немедленно к Манон отправится, а вы отправитесь со мной к мсье святому отцу. Нет, да?
Манон оказалась усохшей пожилой женщиной с повязанным вокруг головы желто-красным платком. Она взяла на руки Анри, который уже засыпал на ходу от всех пережитых в этот волшебный вечер волнений, и удалилась. А добрая леди надела облегающий черный плащ, восхитительную черную шляпку, пару деревянных башмачков поверх черных кашемировых носков, и вся компания вниз по дороге к еще одному крохотному беленькому домику, в котором проживал престарелый деревенский священник. Этот добрейшей души человек приветствовал их с такой сердечностью, что они даже и не заподозрили, насколько он был удивлен.
Тетушка маленького Анри изложила ему все происшедшее в истинно французском стиле — то есть, безумно размахивая руками, конвульсивно передергивая плечами и, конечно, выражаясь на родном языке. Выслушав ее, святой отец, который отчего-то не владел английским, зеркально повторил только что исполненную пантомиму и тоже наговорил много чего непонятного.
— Он полагает, — прошептал Феникс, — что жизненные невзгоды помутили ее рассудок. Жаль, что никто из вас не говорит по-французски!
— Я много чего знаю по-французски! — негодующе возразил Роберт. — Да только это все, в основном, про «карандаши сына садовника» и «перочинные ножи племянницы пекаря», а они, как назло, ни о чем таком не хотят говорить.
— Если я заговорю, — прошептала золотая птица, — он подумает, что тоже свихнулся.
— Давай я скажу. Но только что?
— Скажи так: «C'est vrai, monsieur. Venez onc voir!»,
[4]
— ответил Феникс, и в следующее мгновение Роберт снискал себе неувядающую славу среди остальных детей, громко и отчетливо проговорив:
— Всё врё, мусью. Вени тонкуя.
Обрадовавшийся было святой отец сильно расстроился, когда обнаружилось, что знание Робертом французского языка ограничивается этими двумя фразами. Однако теперь у него не оставалось никаких сомнений в том, что пожилая леди была не единственной сумасшедшей вдеревне, а потому, решив, что было бы крайне опасно оставлять без присмотра сразу пятерых маньяков, он нахлобучил на голову бобровую шапку, вытащил из чулана лопату и, прихватив с собой пару свече, зашагал с остальными к часовне святого Жана де Люса.
— Я пойду первым, — сказал Роберт, когда они добрались до места, — и покажу вам, где оно лежит.
Воспользовавшись лопатой, они открыли каменный люк, и Роберт запрыгал вниз по каменной лестнице. Остальные последовали за ним и, естественно, нашли сокровище там, где оно и хранилось несколько последних веков. Нужно сказать, что в этот момент щеки детей окрасились румянцем гордости за столь удачно проделанное ими доброе дело.
А пожилая леди вкупе со священником схватили друг друга за руки и принялись плакать от радости, как это принято у французов, а потом опустились на колени и стали перебирать золото руками, без умолку лопоча нечто невразумительное. Потом добрая леди по три раза обняла каждого из детей и бессчетное количество раз назвала их «своими ангелами-хамителями», а еще потом леди со священником снова сплелись руками и принялись болтать. Они говорили так быстро, так взволнованно и так по-французски, что дети просто не знали куда деться от радости и умиления.
— А теперь нам следует уйти, — мягко прозвучал голос Феникса, прерывая этот золотой сон.
Дети потихоньку выбрались из подземелья и вышли из часовни, а вдрызг счастливые леди со священником были настолько заняты перемежающимися плачем разговорами, что и не заметили, что их «ангелов-хамителей» больше нет с ними.
Между тем, ангелы-хранители сбежали с холма, добрались до маленького домика пожилой французской леди, развернули на веранде свой верный ковер и, усевшись на него, коротко и ясно пожелали: «Домой!» Никто не видел, как они растворились в воздухе, — никто, кроме маленького Анри, который в тот момент сидел, расплющив нос об оконное стекло и созерцая проистекавшую на улице жизнь, но когда он рассказал об этом своей тетушке, она, конечно же, решила, что все это ему просто приснилось. Так что с этим было все в порядке.
— Это самое лучшее, что мы сделали в своей жизни, — сказала Антея, когда они сидели за чаем. — Отныне мы будем совершать одни только добрые дела, и ковер нам в этом поможет.
— Гм! — сказал Феникс.
— Что ты сказал? — спросила Антея.
— О нет, ничего! — поспешно ответила золотая птица. — Это я так, размышляю про себя.
Глава VII. ПЕРСИДСКИЕ КОШКИ
Если вы узнаете, что в один прекрасный день четверо детей оказались одни-одинешеньки на перроне вокзала Ватерлоо и что никто не пришел их встречать, вы, скорее всего, составите себе нелицеприятное мнение об их родителях. И будете совершенно неправы. У них были самые добрые и любящие родители в мире, и, конечно же, они самым тщательным образом позаботились о том, чтобы тетушка Эмили встретила детей на Ватерлоо, когда они будут возвращаться с рождественских каникул из Линдхерста. Было оговорено, каким поездом они приедут, и оставалось только уточнить дату. За день до отъезда наших четверых приятелей из Руфус-Стоуна мама написала тетушке Эмми письмо, в котором подробно изложила все, что касалось даты и часа прибытия, а также вагона, багажа и прочих мелочей. Письмо это она вручила Роберту и велела быстренько отнести на почту. Но надо же было так случиться, что в то утро поблизости от Руфус-Стоуна проходила выставка охотничьих собак, и по дороге на нее эти самые собаки повстречали Роберта, а Роберт повстречал их — и в результате напрочь забыл как о злосчастном письме, так и о том, что он вообще куда-то собирается ехать. Он вспомнил о нем, лишь когда они в пятнадцатый раз измеряли шагами длину вокзального перрона, попутно натыкаясь на пожилых джентльменов, заглядывая в лица пожилым леди, получая тычки от спешащих мимо людей и свирепые окрики типа «Прочь, мелюзга!» от груженых чемоданами носильщиков. То есть, когда у всех четверых уже не оставалось ни малейшего сомнения в том, что тетушки Эмили на вокзале нет.
