— Ковер вернулся! — сказал Роберт, хотя всем остальным это было понятно без слов.
— Интересно, что же это такое он с собой привез? — осведомилась Джейн. — По звуку похоже на Левиафана — знаете, это такое огромное чудовище, которое…
— А вдруг его все-таки соткали в Индии, и теперь он принес нам парочку слонов? — перебил ее Сирил. — Даже если это всего лишь слонята, нашей комнате все равно не поздоровится. Предлагаю всем по-очереди заглянуть в замочную скважину.
Они так и сделали, выстроив очередь по старшинству. Фениксу, бывшему на пару-другую тысячелетий старше самого старшего из присутствующих, было разрешено пялиться в скважину, пока не надоест, но он неожиданно для всех отказался.
— Извините, — произнес он, распушив золотые перья и как-то странно отфыркиваясь, — но всякий раз, как я начинаю подглядывать в замочные скважины, у меня почему-то начинают слезиться мои золотые глаза.
Так что первым посмотрел Сирил.
— Там что-то серое шевелится! — сказл он.
— Провалиться мне на этом месте, если это не зоопарк! — воскликнул Роберт, когда настала его очередь. Как бы в подтверждение его слов изнутри хлынула волна непонятных шорохов, шелестов, шепотов, шарканий, шушуканий, шиканий и прочих щипящих звуков.
— А я так ничего не вижу, — заявила Антея. — У меня почему-то глаз дергается.
Подошла очередь Джейн, и она быстро прильнула глазом к крохотному отверстию в стене.
— Это же гигантская кошечка-малюточка! — радостно пролепетала она. — Вон же она, разлеглась по всему ковру!
— Папа говорил, что гигантские кошки называются тиграми.
— Вот именно! Гигантские кошки, может, и впрямь зовутся тиграми, но ведь я-то вижу кошечку-малюточку.
— Знаете что? — совершенно справедливо возмутился Феникс. — Не стоит гонять волшебные ковры за нежнейшим и драгоценнейшим товаром, если вы потом даже не осмеливаетесь на него взглянуть!
И Сирил, как самый старший после Феникса, принял всю ответственность на себя.
— Пошли! — сказал он и повернул ручку двери.
Газовые рожки так и не были завернуты после чая, а потому пять пар жадных глаз, появившихся в дверном проеме, без труда смогли разглядеть всякую незначительную мелочь в детской. Впрочем, не всякую — ковра, например, уж точно не было видно, потому что каждый квадратный дюйм его площади был занят одним из ста девяноста девяти нежнейших и драгоценнейших товаров, которые он приволок на спине со своей любимой родины.
— Ну и ну! — заметил Сирил. — А мне и в голову не приходило, что наш волшебный ковер может быть персидским.
Однако в данный момент в этом не было ни малейшего сомнения, ибо загадочным товаром, о котором столько уже было переговорено в этот вечер и который теперь, как море, перекатывался от края до края ковра, оказались кошки — самые настоящие серые персы в количестве, как я уже говорила, ста девяноста девяти штук. Конечно, на ковре им было немножко тесновато, и во время полета они изо всех сил прижимались друг к другу, чтобы ненароком не соскользнуть за борт. Но теперь, очутившись на полу в детской, они почувствовали себя гораздо увереннее, и стоило только детям появиться на пороге комнаты, как вся эта кошачья банда запрыгала им навстречу с ковра. Секунда, другая — и вот уже по детской разлилось шипящее, мяукающее, а то и просто вопящее кошачье море, и чтобы не утонуть в нем, дети быстренько попрыгали на стол, подобрав под себя ноги вкупе с полами пиджаков. Через минуту в стену принялись колотить соседи — и не удивительно, ибо кошачьи горлопаны происходили родом из Персии и наверняка учились орать у тамошних муэдзинов.
— Кажется, мы опять нарываемся на неприятности, — сказал Сирил. — С чего бы этим прохвостам так надрываться?
— Полагаю, они голодны, — ответил Феникс. — Если бы вы могли накормить их…
— Да у нас не наберется еды и для двух с половиной этих проглотов! — в отчаянии воскликнула Антея и сбросила со стола запрыгнувшую было туда хищницу. Затем она попробовала утихомирить остальных: — О, милые пушистики, потише, пожалуйста! Из-за вас я не слышу собственных мыслей.
Последние слова ей пришлось прокричать, потому что мяуканье становилось уже буквально оглушительным, и следующая фраза Антеи дошла до остальных в наполовину усеченном варианте.
— …и понадобится целая куча золота, чтобы накупить еды на всю эту ораву.
— Давайте попросим ковер унести их обратно, пока чего не вышло, — предложил Роберт.
— Нет! — в один голос закричали девочки.
— Они же такие мягонькие и пушистенькие, — сказала Джейн.
— И еще очень ценные! — поспешила добавить Антея. — Мы можем выручить за них огромное количество денег.
— А почему бы вам не сказать ковру, чтобы он принес им еды? — предложил Феникс натужным голосом (в котором явно угадывалась осыпавшаяся позолота), стараясь перекричать музыкальные бесчинства хвостатого персидского хора.
Была нацарапана еще одна записка, извещавшая ковер, что он должен как можно скорее раздобыть еды для ста девяноста девяти персидских кошек и с этой едой как можно скорее вернуться назад. С немалым риском для глаз Сирилу удалось прикрепить листок бумаги к длинному разноцветному ворсу.
Ковер вновь принялся усыхать, и, почувствовав это, голодные кошки посыпались с него, как дождевые капли с мокрого плаща, отряхиваемого перед входом в дом. Ковер же тем временем исчез окончательно.
Если у вас в доме никогда не проживало сто девяносто девять взрослых персидских кошек и если вы никогда не пробовали, основательно поморив их голодом, загнать всех в одну маленькую комнату, вы не сможете даже отдаленно представить себе, какие мучения претепевали полуоглохшие от несмолкаемого мяуканья дети с Фениксом. Похоже, этим кошкам в свое время было начисто отказано в приличном воспитани. Во всяком случае, они и не подозревали, насколько нехорошо было с их стороны выпрашивать еду в чужом доме, да еще сопровождая это несусветными завываниями. Напротив, они продолжали мяукать, выть, стонать, урчать и даже как будто подлаивать до тех пор, пока дети в отчаянии не заткнули пальцы ушами. Они сидели на столе, недоумевая, отчего это весь Камден-таун до сих пор еще не сбежался к их двери узнавать, кого на сей раз здесь режут на куски. Единственным, что согревало им душу, была слабая надежда на то, что кошачья еда прибудет раньше, чем разъяренные соседи взломают дверь и сокровенная тайна ковра и Феникса станет достоянием камдентаунских пересудов на долгие и доолгие времена.
А кошки между тем продолжали как ни в чем не бывало мяукать на своем персидском языке, вздыбливать свои персидские загривки и вилять во все стороны своими персидскими хвостами. Дети с Фениксом отчаянно жались друг к другу на самой середине стола.
И тут Роберт вдруг заметил, что Феникса колотит крупная дрожь.
