Все растения в этом саду были ухоженные и довольные жизнью,
чувствовалось, что за ними тщательно и умело присматривает настоящий знаток и
любитель садового искусства. И как это всегда бывает, цветы отвечали на уход и
заботу, радуя посетителей сада своей тонкой и разнообразной красотой. Надежда
хотела бы встретить здесь садовника Павла, чтобы выразить ему свое восхищение:
как многолетняя дачевладелица и садовод-любитель, она знала, сколько труда
нужно вложить в сад, чтобы получить такую красоту, но поляны и дорожки были пусты,
ничто не нарушало покоя сонного сада.
Надежда подошла к густому кусту пунцово-красных роз и
наклонилась, чтобы понюхать цветы.
Розы совершенно не пахли.
«И почему это так устроено в природе, – разочарованно
подумала Надежда Николаевна, – самые красивые растения обычно лишены
аромата, а какой-нибудь невзрачный цветочек обладает чудесным запахом...
впрочем, с людьми случается то же самое».
Она раздвинула розовый куст, чтобы посмотреть, что
скрывается за ним, и невольно замерла.
На укромной лужайке, скрытой кустами от посторонних глаз,
стояли двое, мужчина и женщина.
Это были Алиса, жена Сергея, и Олег, которого Баруздин
представил как архитектора, дизайнера и прораба в одном флаконе... то есть в
одном лице.
Они о чем-то вполголоса разговаривали.
Слов Надежда Николаевна не слышала, но позы собеседников,
выражения их лиц и жесты говорили о многом.
Между этими двумя людьми словно были натянуты невидимые
нити, их соединяли невидимые, но прочные связи.
Алиса как будто продолжала каждый жест Олега, как бы неосознанно
отражала его движения, словно живое зеркало. Чувствовалось, что между ними
существует давнее и полное взаимопонимание. Алиса не сводила с него глаз,
казалось, она черпает во взгляде Олега что-то очень важное, необходимое.
Казалось, еще немного – и она просто растворится во взгляде стоящего напротив
мужчины.
«Вот оно как!» – подумала Надежда с грустью и невольно
пожалела Сергея Баруздина.
Впрочем, ее это ни в какой мере не касается. Только очень
глупые и самонадеянные люди вмешиваются в чужую жизнь, и ни к чему хорошему это
не приводит.
«Сам виноват! – с досадой подумала она. – Загнал
молодую женщину в этакую глушь, где у нее ни подруг, ни знакомых, да еще
поселил рядом с ней молодого красивого мужчину! А сам уезжает часто в город...
Конечно, может, он ей доверяет... Но не до такой же степени. Зачем нарочно
человека провоцировать, гусей дразнить...»
Алиса вздрогнула, словно почувствовав на себе взгляд Надежды
Николаевны, и повернулась. Но прежде чем она закончила это движение, Надежда
вынырнула из куста роз, и ветки, сомкнувшись, отгородили ее от невольно
подсмотренной сцены.
Надежда продолжила ознакомление с садом, но уже без прежнего
радостного чувства. На дне ее души остался неприятный осадок. Больше ее не
радовали цветущие кусты и блаженствующие на позднем солнышке клумбы. Наконец,
не выдержав такого душевного раздвоения, она покинула сад и направилась к дому.
Немного не доходя до крыльца, она увидела Петра
Афанасьевича.
Старик сидел в инвалидном кресле на колесах и мрачно смотрел
перед собой.
– А, это вы! – сухо проговорил он, заметив
Надежду. – Пользуясь нашей встречей наедине, прошу простить! Кажется, я
погорячился, приняв вас за прислугу. А жаль!
– Почему это? – обиженно поинтересовалась Надежда
Николаевна. – Вы считаете, что на роль прислуги я подхожу лучше, чем на
роль гостьи?
– Вовсе нет, – хмыкнул старик. – Просто, если бы
вы были прислугой, я сейчас попросил бы вас покатать меня по саду. Сейчас самая
пора цветения роз...
– Странно, только недавно вы вполне благополучно
передвигались на собственных ногах!
– А вы не болтливы. – Петр Афанасьевич
усмехнулся. – Спасибо вам за это. Я не хочу, чтобы Сергей знал, что я могу
ходить.
– Хоть я и не прислуга, но так и быть, могу вас немного
покатать, – смилостивилась Надежда. – Заодно сама еще раз взгляну на
розы. А вы в качестве платы за мое молчание и за услуги расскажете об
обитателях этого дома.
– Так и знал, что вы потребуете плату за молчание! –
Старик притворно вздохнул. – Ладно, я нахожусь в совершенно безвыходном
положении и вынужден принять ваши условия! – И он театральным жестом
поднял крупные руки.
Надежда взялась за спинку кресла и покатила его по усыпанной
гравием дорожке.
– Итак... – напомнила она.
– Думаю, про Сергея вы и без меня знаете достаточно, –
начал Петр Афанасьевич. – Так что начну с Алисы. Ну, ничего особенного в
ней нет – обычная охотница за деньгами, для которой главным мужским
достоинством является размер банковского счета.
– Уж очень нелестного вы о ней мнения... – подначила
Надежда, – все же ваш племянник выбрал ее в жены, стало быть, разглядел в
ней какие-то достоинства...
– Да какие уж там достоинства, – с досадой вздохнул
старик, – она моложе его на четырнадцать лет, вот и все достоинства. А в
остальном – обычная молодая капризная бабенка, ни красоты особой, ни ума.
Делать ничего не умеет, прыгает от одного мужа к другому. Сейчас они все так
делают...
– Так у нее Сергей не первый муж? – удивилась
Надежда. – Ну надо же, как много люди успевают...
– Думаю, что и не последний, – Петр Афанасьевич
саркастически улыбнулся, – рыба ищет где глубже, а такие стервы – где
лучше. Характер у нее отвратительный, нервная очень...
– Ну, насчет Алисы я и сама разобралась, – прервала
старика Надежда Николаевна, – а вот расскажите-ка мне про этого прораба...
– Ага, вы уже успели заметить! – Петр Афанасьевич
хмыкнул. – Впрочем, только слепой этого не заметит... только такой слепой,
как Сергей!
– Кажется, здесь его все обманывают, кто как может! –
Надежда выразительно постучала по спинке кресла.
– Ну, одно дело – невинные стариковские капризы, –
пробурчал Петр Афанасьевич, – и совсем другое дело... Надеюсь, вы не
собираетесь сообщать ему все, что успели увидеть?
– А что я видела? – прищурилась Надежда. – Ровным
счетом ничего. А уж выводы свои точно буду держать при себе, я ведь Алисе не
свекровь. Но вот отчего же вы не хотите раскрыть глаза любимому племяннику на
поведение его жены? Наверняка уж вы-то успели заметить предостаточно и сможете
предъявить ему неопровержимые доказательства!
– Вы шутите? – вскинулся старик. – Они все равно
помирятся, а меня выбросят из этого дома в течение часа! И куда прикажете
деваться? В богадельню? Я одинок, Сергей – мой единственный родственник, хоть
поживу на старости лет в холе и комфорте!
После обильного ужина, который Надежда съела с трудом, она
поднялась на второй этаж и направилась в свою комнату: день сегодня выдался
долгий и утомительный, и она решила лечь пораньше.
