Однако это были вопросы пустые и теоретические, а на
практике Сергею хотелось только одного – чтобы горластый абориген ушел с его
глаз далеко и надолго.
С этой целью он пригрозил Игнату милицией, а также пообещал
следующий раз спустить на него собаку.
Игнат на это ответил, что милиции он не боится, потому что
участковый Иваныч его сват и лучший друг, с которым они на двоих выпили
неизмеримое количество крепких алкогольных напитков и прочих спиртосодержащих
жидкостей, а собаку Сергея он непременно отравит, как опасную для общества.
В конце концов Сергей преодолел собственный миролюбивый
характер, спустился и взашей вытолкал пьяного аборигена прочь со своей
территории.
По дороге тот пытался драться с хозяином, но силен он был
только на словах, Сергей был куда крепче и, несмотря на врожденное миролюбие,
отвесил ему в воспитательных целях пару увесистых тумаков. Вытолкав Игната за
ворота, Сергей придал ему начальное ускорение и велел больше не показываться на
глаза.
На несколько дней Игнат утихомирился, но потом (видимо,
когда у него кончились деньги) снова притащился под окна особняка. Как уж он
пробирался на территорию поместья – неизвестно, должно быть, знал какую-то
тайную тропинку в обход изгороди.
На этот раз Игнат не обзывал хозяина шпионом и мироедом. Он
поставил перед собой прямую и практичную цель – выбить из Сергея денег, и по
возможности побольше.
– Жулик! – кричал он под окном. – Ты почему с
Гелькой насчет дома договаривался, когда я – законный владелец? Это мое было
родовое имение, значит, ты без моего участия никак не мог его купить! И Гельке
ты мало заплатил, так что гони мне сей же момент всю причитающуюся сумму! И с
процентами за невыносимый моральный урон!
Видимо, проживание в Пушкинских Горах не прошло для Игната
даром: назвать ветхую полуразвалившуюся халабуду родовым имением мог только
человек с хорошо развитой фантазией и некоторым литературным даром.
Дальше Игнат перешел-таки к любимой теме – начал орать, что
он – представитель трудового народа, а Сергей – паук и эксплуататор, пьющий из
этого самого народа кровь... видимо, в школе в его сознание сумели-таки крепко
вбить основы марксизма-ленинизма.
Сергей хотел бы выпроводить незваного гостя по прежнему
сценарию, но обстоятельства не позволяли: у него как раз в этот день гостил
важный деловой партнер. Поэтому, пока скандал не разгорелся по полной
программе, Сергей вышел к буяну и сунул ему некоторую сумму, с тем чтобы тот
исчез с глаз долой. Конечно, он прекрасно понимал, что откупаться от Игната
глупо и чревато бесконечными последствиями, что аппетит того только разыграется
от каждой уступки, но, как уже сказано, руки его были связаны присутствием
гостя.
В общем, так и пошло: как только у Игната кончались деньги
на выпивку (а это случалось едва ли не ежедневно), он тайными тропами проникал
в имение Сергея и устраивал под окнами особняка очередное театральное
представление, вроде того, которое Надежда наблюдала накануне вечером.
– Но отчего же и вправду не завел Сергей нескольких
собак? – удивилась Надежда. – Уж они бы охраняли территорию, никакой
пьяница не проскочит...
– Была собака, редкой породы, японская овчарка акита, –
вздохнул Петр Афанасьевич, – но Алиса завела кошку и заявила, что собака
может ей навредить. Сергей вечно идет у нее на поводу, собаку отдали обратно в
питомник.
Старик продолжил рассказ.
Вскоре Игнат совершенно распоясался. Свои выступления он
неизменно украшал угрозами поджечь дом или хотя бы побить в нем стекла, однако
до сих пор дальше угроз дело не заходило – видимо, Игнат все же побаивался
милиции, несмотря на свою похвальбу близкой дружбой с участковым.
И вот сегодня он решился-таки на конкретную пакость – убил
хозяйскую кошку и подбросил ее в дом...
– Мерзавец какой! – с глубоким чувством проговорила
Надежда Николаевна.
Она представила себе, что почувствовала бы, если бы кто-то
причинил зло ее обожаемому коту Бейсику – и даже сердце у нее защемило от одной
этой мысли.
До этого прискорбного события Надежда относилась к Алисе,
жене Сергея, довольно прохладно, но теперь почувствовала к ней глубокое
сострадание и захотела хоть как-то ее поддержать.
Правда, она хорошо понимала, что не стоит соваться со
словами сочувствия и поддержки к тому, кто этого от тебя не ждет. Кроме того,
Алиса удалилась в свои апартаменты и вряд ли обрадовалась бы постороннему
вторжению.
Да и время было еще раннее, так что самым умным сейчас было
вернуться к себе в спальню и попробовать еще немного поспать.
Что Надежда Николаевна и сделала.
В смысле – вернулась в свою комнату и легла в постель.
Заснуть ей после пережитых волнений не удалось, и она еще час проворочалась на
кровати.
Наконец часы показали половину девятого, и Надежда решила,
что можно вставать.
Она поднялась, привела себя в порядок, немного расстроилась,
оглядев свое отражение в зеркале (видимо, дала себя знать беспокойная ночь), и
наконец спустилась к завтраку.
Несмотря на бьющее в окно солнце, в столовой царило уныние,
вполне объяснимое после утренних событий.
Алиса к завтраку не вышла – она переживала утрату у себя в
комнате. Сергей пытался держаться бодро, но Надежда видела, что это ему плохо
удается. Прораб Олег был, как обычно, мрачен и молчалив. И даже Петр
Афанасьевич молча поглощал завтрак.
А завтрак был хорош: Марианна Васильевна приготовила
замечательный омлет с грибами и зеленью по старинному итальянскому рецепту,
испекла чудесные воздушные булочки с маком и корицей и сварила ароматный кофе,
к которому подала удивительной свежести сливки.
Надежда Николаевна потянулась за второй булочкой, взяла себя
в руки и решила, что непременно узнает у Марианны Васильевны рецепт. В более
удачный момент, разумеется.
У них с Сергеем было условлено съездить с утра в Пушкинский
заповедник. Посетить имение Пушкина Михайловское, погулять по старинному парку.
Погода благоприятствовала таким занятиям. Но после смерти несчастной Дэзи ни о
каких прогулках нечего было и думать. Алиса заперлась в своей спальне и
предавалась там горю в одиночестве. Сергей сразу после завтрака куда-то исчез,
Петр Афанасьевич заявил, что неважно себя чувствует.
Надежда поняла, что придется развлекать себя самой, и продолжила
знакомство с садом.
Внимательно изучив альпийскую горку, она перешла к большому
рокарию. Все растения выглядели ухоженными и цвели не жалея сил, тем самым
отвечая на заботу и внимание садовника. Надежда побродила по дорожкам,
полюбовалась, потом решила посидеть в шезлонге на солнечной полянке.
Она долго наблюдала за большой голубой бабочкой и едва не
задремала под тихое жужжание насекомых.
Отвлекли мысли о муже.
