– Я старая знакомая покойного, мы когда-то вместе работали,
и он пригласил меня к себе погостить.
– Понятно! – Милиционер солидно кивнул. –
«Деревня, где гостил Евгений, была прелестный уголок...»
– При чем здесь Евгений? Меня зовут Надежда Лебедева.
Паспорт могу показать. А здесь я находилась, чтобы... чтобы все оставалось как
было. Ну и вообще... чтобы не оставлять его одного.
Это объяснение прозвучало довольно глупо, но милиционер, как
ни странно, закивал:
– Понятно, Надежда Николаевна.
Надежда удивленно захлопала глазами: кажется, она не
называла ему своего отчества... Но задать милиционеру какой-то вопрос она не
успела, потому что тот опередил ее:
– Это вы нашли тело?
– Вообще-то его нашла Марианна Васильевна, домоправительница...
а я пришла сюда чуть позже, вместе с ней...
– Понятно... – повторил капитан Белкин. – «Наши
сети притащили мертвеца...»
Он подошел к трупу, опустился на колени и чтото
сосредоточенно забормотал.
– Вы здесь ничего не трогали? – Капитан повернулся к
Надежде и пристально взглянул на нее.
– Нет. – Она для верности покачала головой.
– А откуда же тогда кровь на вашем рукаве?
Надежда вздрогнула и взглянула на рукав своей блузки. Там и
правда было довольно большое темное пятно.
– Я только проверила его пульс... хотела убедиться...
– Ну и как – убедились?
На этот раз Надежда испуганно закивала.
– Ну, раз убедились – можете идти. Возможно, позднее я задам
вам несколько вопросов. Чтобы окончательно прояснить картину.
– А что, вам уже все ясно? – Надежда Николаевна снова
почувствовала раздражение: этот сельский милиционер, разумеется, хочет спустить
все на тормозах, ему ни к чему лишние проблемы. Представит дело как несчастный
случай и закроет его...
– А вам? – переспросил ее капитан.
– Вы думаете, это был несчастный случай? – Надежда
невольно понизила голос и огляделась по сторонам.
– А вы? – Капитан смотрел на нее не мигая.
– Рана... – забормотала Надежда неуверенно, – и
кровь на волосах... она по всей голове, а не только в месте удара...
Капитан Белкин поднялся с колен и проговорил совсем другим
тоном:
– Значит, вы сейчас вернетесь в дом и займетесь собственными
делами. А я поговорю с вами позднее. Если это будет необходимо. И поменьше
смотрите детективные сериалы.
Надежда вылетела из обсерватории, как пробка из бутылки
шампанского, и обиженно поплелась к дому.
– Тоже мне, деревенский детектив! – бормотала она себе
под нос. – Пушкина, видите ли, цитирует к месту и не к месту! Наверняка
Петр Афанасьевич прав – этому капитану не приходилось расследовать ничего более
серьезного, чем кража мешка картошки или молочного поросенка, в самом крайнем
случае – мордобой на почве совместного распития спиртных напитков, как пишут в
протоколах! И он оформит смерть Сергея как несчастный случай, чтобы не вешать
на себя очередной... как они выражаются? Глухарь? Или висяк?
Как уже было сказано, Надежда бормотала все это, обиженно
глядя себе под ноги, поэтому заметила какой-то предмет, тускло блеснувший в
траве слева от тропинки. Она остановилась, наклонилась, раздвинула густую
траву...
И удивленно ахнула.
В траве лежал топор.
И это был не просто топор.
На обухе этого топора темнела кровь и виднелось несколько
прилипших к нему волосков.
– Вот тебе и на! – проговорила Надежда, потянувшись к
топору.
– Не трогайте! – раздался у нее за спиной резкий
возглас.
Надежда вздрогнула и обернулась.
На тропинке рядом с ней стоял капитан Белкин.
– Что же вы, Надежда Николаевна! – проговорил он
осуждающе. – Разумная женщина, а хотели такую важную улику в руки взять!
Вы же, наверное, смотрите детективные сериалы и знаете про отпечатки пальцев и
все такое...
– При чем здесь сериалы!.. – фыркнула Надежда. –
Знаю, конечно... Это я просто от неожиданности!..
– Разве что от неожиданности, – хмыкнул капитан.
Он достал из кармана тонкие резиновые перчатки, натянул их
на руки и осторожно поднял топор. Надежда уставилась на улику и тут же заметила
выжженные на топорище буквы – «И» и «С».
– Игнат Сапрыкин! – воскликнула Надежда.
– Вот как! – Капитан посмотрел на нее с интересом. –
Вы в наших краях совсем недавно, а уже знаете такую местную знаменитость?
– Да не то что знаю... – замялась Надежда. –
Слышала краем уха...
– Слышали? – быстро переспросил капитан. – А что
именно вы слышали?
И Надежда Николаевна подробно рассказала о том скандале,
который наблюдала накануне, а также о неприятной утренней сцене. И под конец
передала милиционеру то, что узнала про Игната Сапрыкина от Петра Афанасьевича.
– Значит, Сапрыкин!.. – задумчиво проговорил капитан Белкин. –
Личность колоритная!.. Надо этот топорик на экспертизу направить, установить,
не совпадает ли группа крови на обухе с кровью потерпевшего, а также выяснить,
где находился Сапрыкин в момент преступления. А вы, Надежда Николаевна, почему
все еще здесь? – спохватился он. – Я вам что сказал? Идти в дом и
заниматься своими собственными делами. И не думайте, что местная милиция не
разбирается ни в чем, кроме кражи кур и борьбы с самогоноварением.
– А я и не думаю, – пробормотала Надежда и густо
покраснела.
Какой все-таки неприятный этот милиционер – сначала все
выспросит, все разузнает, а потом поставит тебя на место, как нашкодившего
первоклашку!..
Ранним утром псковский подполковник лично проводил Эллу
Арнольдовну до трапа вылетающего в Челябинск самолета. Туда же, прямо к трапу,
доставили на милицейском «газике» с сиреной и мигалкой Вику и Нику. После
ужасной ночи в «обезьяннике» и разъяснительной работы, которую провел с ними
суровый майор, подруги сидели тише воды, ниже травы, боялись поднять глаза и
даже почесаться. Хотя очень хотелось – в помещении «обезьянника» была ужасная
грязь.
– Счастливого пути, Элла Арнольдовна! – напутствовал
подполковник королеву Челябинского угрозыска. – Желаю вам успехов на ниве
повышения процента раскрываемости и понижения процента совершаемости
преступлений!
– Спасибо, Павел Марселевич! – сердечно ответила Элла
коллеге и запечатлела на его чисто выбритой щеке горячий дружеский
поцелуй. – Спасибо вам за все!
Вообще-то подполковник получил в наследство от родителя
редкое отчество Марксэлевич, что расшифровывалось как «Маркс, Энгельс, Ленин»,
но все друзья и знакомые, а также подчиненные и коллеги по управлению давно уже
выбросили из этого отчества букву «К» и превратили его в Павла Марселевича.
Подполковник в принципе не возражал – новое отчество напоминало ему о славном
французском городе Марселе, где он побывал несколько лет назад по приглашению
шефа тамошней полиции. Также в память о том визите он установил в качестве
звонка на своем мобильном телефоне известную песню «А в городе Марселе какие
кабаки, какие там ликеры, какие коньяки...».
