– Прибыли, Иван Петрович! – сообщил Николаша, поставив
машину на ручник. – Турбаза «Золотой петушок»!
Ангелина Сапрыкина находилась на боевом посту – возле плиты
в пищеблоке турбазы.
– Капитан Белкин, – представился Иван Петрович и
предъявил Ангелине свое служебное удостоверение. – Хочу задать вам
несколько вопросов.
– Ничего не знаю, – ответила повариха, откинув прядь
волос тыльной стороной ладони с распаренного лица. – Насчет того окорока,
что я будто домой унесла, Прасковья все врет, она сама свинью на здешних харчах
выкормила, а на других говорит...
– В чужом глазу соломинку мы видим, в своем не замечаем и
бревна! – авторитетно проговорил капитан. – Но вообще-то я здесь
совсем по другому делу...
– Ах, по другому! – Ангелина перевела дух, но тут же
глаза ее подозрительно заблестели. – А по какому еще другому?
– Когда вы последний раз видели своего мужа Игната
Сапрыкина?
– Бывшего! – уточнила Ангелина. – Бывшего мужа!
– Ну, пусть даже бывшего, – охотно согласился
капитан. – Так когда вы его видели последний раз?
– Игнашку-то? – Ангелина расправила белый халат на
объемистой груди. – Да хоть бы мне его век не видеть! Глаза бы мои на него
не глядели! Всю жизнь он мне, поганец, испортил!
– И все-таки, нельзя ли поконкретнее – когда и где вы его
видели?
– С самого Рождества его не видела! – заявила повариха
и снова поправила волосы. – Вот честное мое слово – с самого Рождества! А
если хотите его найти... – она понизила голос и огляделась по
сторонам, – только не говорите Игнашке, что это я вам сказала!
– Да не скажу, не скажу! – заверил ее капитан.
– Так точно вам скажу – у Тоньки он ошивается! У Тоньки из
Больших Ухабов...
Перед отъездом капитан Белкин строго предупредил всех
обитателей дома, чтобы не смели никуда выезжать. Дверь обсерватории он
собственноручно закрыл на замок и велел ждать труповозку. После того как
милицейский «козлик» уехал, натужно кашляя мотором, обитатели дома разбрелись
кто куда.
Алиса заперлась у себя. Надежда не видела, как она
отреагировала на смерть мужа – опомнившаяся Марианна Васильевна посп??шила
донести до хозяйки это скорбное известие, пока Надежда находилась в
обсерватории. Однако никаких криков и рыданий не было слышно – стало быть,
новоиспеченная вдова сумела взять себя в руки.
Марианна Васильевна напилась валерьянки и пошла прилечь, сообщив
встретившейся Надежде, что сердце давит, дышать трудно и руки дрожат, так что
работать по дому она все равно не может, либо всю посуду перебьет, либо в суп
вместо соли стирального порошка положит, потому что в глазах темно.
Надежда только плечами пожала – ей-то что, она тут не
хозяйка. Садовник Павел тихонько копался в грядках, что, несомненно, говорило в
его пользу – человека наняли для работы, он и работает, пока других
распоряжений не поступило.
Надежда поболталась немного по саду – просто так, чтобы
чем-то себя занять и успокоиться. Перед глазами стояло то, что она увидела в
обсерватории, – тело Сергея у подножия лестницы и лужа крови вокруг его
головы.
Она глубоко вздохнула и подумала, что зря отказалась от
валерьянки, любезно предложенной Марианной Васильевной. Жаль Сергея, но капитан
Белкин без всяких намеков и экивоков сказал ей, чтобы не совалась не в свое
дело.
«Не больно-то и хотелось!» – обиженно подумала Надежда и
решила сосредоточиться на своих проблемах.
Из ее благих намерений уехать из этого дома после обеда,
понятное дело, ничего не вышло. Теперь следовало ждать и надеяться, что капитан
Белкин по горячим следам быстро расследует убийство Сергея и отпустит ее,
Надежду, домой. А эти тут пускай как хотят – романы крутят, наследство делят, Надежду
это не касается. Ох, не в добрый час встретилась она на остановке с Сергеем,
будут теперь у нее неприятности!
Хотя, тут же опомнилась Надежда, надо признать, что Сергею
сейчас гораздо хуже, чем ей.
На всякий случай она отключила свой мобильный телефон – муж
знает ее как облупленную и по голосу сразу поймет, что у нее что-то случилось.
А так до вечера ситуация разъяснится, и Надежда придумает, что ему сказать. В
крайнем случае придется все честно рассказать и попросить, чтобы муж за ней
приехал.
Надежда Николаевна увидела воочию сердитое лицо мужа,
услышала его строгий голос, говорящий, что она крайне безответственная и
легкомысленная особа и оттого только с ней случаются разные немыслимые истории,
и поняла, что сообщит мужу всю правду только в самом крайнем случае.
От таких мыслей ее бросило в жар и в горле пересохло, как в
Сахаре посреди лета. Хорошо бы сейчас хлебнуть замечательного оранжада! Или
хоть водички холодной.
И Надежда Николаевна повернула к дому.
В холле никого не было. В кухне все было брошено – грязные
стаканы, поднос, а кувшин перевернулся, остатки оранжада вылились на стол, и
уже пировали в сладкой луже невесть как просочившиеся в дом крупные наглые
мухи.
Надежда отогнала мух, вытерла стол и взяла из холодильника
бутылку минеральной воды.
Проходя мимо столовой, она услышала за дверью какие-то
звуки. Кто-то ходил там, раздраженно топая. Вот с грохотом упал стул, раздалось
чертыханье. Сама не зная почему, Надежда подкралась к двери и выглянула
осторожно.
Олег стоял возле бара и рассматривал бутылки. Вот выбрал
одну – кажется, коньяк, отвинтил пробку и стал пить – прямо из горлышка, жадно,
как воду.
«Хозяйское спиртное ворует, – брезгливо подумала
Надежда, – конечно, теперь все можно... Однако здоров пить мужик!
Полбутылки уже выхлестал!»
Она аккуратно прикрыла дверь и удалилась на цыпочках. Не то
чтобы она боялась Олега, просто не хотелось с ним встречаться.
У себя в комнате Надежда Николаевна умылась и попила
водички, потом надела блузочку поскромнее и собрала вещи, чтобы быть в любой
момент готовой к отъезду. Делать было решительно нечего, дом как вымер. Она с
отвращением отодвинула детектив – еще о чужих книжных убийствах переживать,
когда тут с настоящим-то ничего не ясно – и снова спустилась в сад.
Теперь путь ее лежал не к цветникам, а в парк за домом, там
было более тенисто. Солнце палило отчаянно, на открытом месте стояло настоящее
пекло.
Она шла тихонько, задумавшись о своем, как вдруг услышала
голоса и музыку, доносившиеся из беседки. Беседку эту Надежда приметила еще
вчера, но все не было времени ее как следует рассмотреть. Издали беседка
выглядела очень заманчиво – круглая, с красивыми резными столбиками, которые
обвивал дикий хмель. Надежда потопталась немного на дорожке, потом махнула
рукой на приличия и подошла ближе к беседке, стараясь не шуметь.
Голос она сразу же узнала – говорил, или, вернее, почти
кричал, Петр Афанасьевич.
