– Что за жизнь! – проговорила Марианна Васильевна,
входя с кофейником в руках. – Готовлю по привычке на целую семью, а
есть-то некому! Кто на том свете, кто в бегах... Вы-то хоть поешьте как
следует! – И она придвинула поближе к Надежде блюдо с горячими сырниками.
– Спасибо, с удовольствием! – Надежда полила сырники
сметаной и задумалась – класть мед или не стоит. – А что Петр Афанасьевич
не завтракает – аппетита нет?
– А что-то он еще не вставал. Пойду спрошу, может, он хочет
у себя в комнате поесть...
– Мог бы и спуститься, – фыркнула Алиса. – Ведь
теперь он больше не изображает инвалида умственного труда...
Марианна, однако, поставила на поднос тарелку с сырниками,
вазочку с горячими булочками, кофейник и отправилась на второй этаж.
В столовой снова воцарилась тишина.
Надежда Николаевна, ничуть не потерявшая аппетита, положила
еще одну порцию сырников и на этот раз полила их медом. Алиса допила кофе и
поднялась.
И в это мгновение сверху донесся глухой крик.
Конечно, это был не тот оглушительный вопль, который издала
вчера Алиса, найдя мертвую кошку, и не тот дикий крик, который испустила
Марианна Васильевна, обнаружив тело Сергея в обсерватории, – однако и
этого было достаточно, чтобы Надежда вскочила из-за стола, опрокинув чашку с
кофе, и бросилась вслед за Марианной на второй этаж.
Как она определила по звуку, крик донесся из комнаты Петра
Афанасьевича.
Дверь этой комнаты была приоткрыта, и Надежда ворвалась туда
без стука и без лишних вопросов.
Первое, что она увидела, вбежав в комнату, –
рассыпавшиеся по полу сырники и булочки и Марианну Васильевну, которая ползала
по полу, собирая их и вытирая слезы куском бумажного полотенца.
– Что случилось... – выпалила Надежда, переведя
дыхание, и подняла глаза.
Петр Афанасьевич полулежал в постели. Нижняя челюсть его
отвисла, по подбородку стекала слюна. Полуоткрытые глаза смотрели вперед без
всякого выражения.
– Умер... умер он... – прорыдала Марианна Васильевна и
неловко поднялась на ноги. – Видно, не перенес... переживал сильно из-за
смерти Сергея Степановича...
– Да, сердце у него было больное... – Надежда
Николаевна подошла к постели, с опаской дотронулась до руки старика – хотела
проверить пульс, но тут же отшатнулась: рука Петра Афанасьевича уже остыла, так
что ни о каком пульсе и речи быть не могло.
– Умер... – подтвердила Надежда мрачно. – Уже
несколько часов, как умер.
– Хотел, видно, лекарство свое принять, да не смог, сил не
хватило... – Марианна Васильевна показала на пузырек, валявшийся поверх
одеяла возле левой руки покойника.
– Лекарство, говорите? – Надежда склонилась над
постелью, уставилась на стеклянный пузырек.
Он был почти пуст, на дне белела единственная таблетка.
А ведь вчера, когда Надежда подала Петру Афанасьевичу
лекарство, этот пузырек был почти полон!
Не мог же старик за один день использовать целый пузырек
лекарства...
Надежда осмотрела постель, наклонилась и поискала на полу –
возможно, Петр Афанасьевич просто рассыпал таблетки.
Но ни на полу, ни на одеяле таблеток не было.
– Странно... – протянула Надежда. – А вы когда его
в последний раз видели?
Выяснилось, что видела Марианна Васильевна Петра
Афанасьевича вчера в одиннадцатом часу вечера, когда приносила ему на ночь отвар
из трав.
– Ромашка, мелисса, – пояснила она, – иногда
душицы добавляю, у Павла на грядках все растет. Перед сном хорошо такой отвар
пить, очень успокаивает. Петр Афанасьевич в нормальном виде был, как раз
ложиться собирался, ни на что не жаловался.
Надежда взглянула на столик перед кроватью – он был пуст.
Она поискала под столом и под кроватью – не было ни стакана, ни осколков.
В это время за окном раздался звук подъехавшей машины, и с
первого этажа донеслись озабоченные голоса.
– Опять этот капитан милицейский заявился! – тяжело
вздохнула Марианна Васильевна. – Будет всюду ходить, нос свой совать... и
без него-то тошно!
Надежда тоже поморщилась, вспомнив, как вчера капитан
отчитал ее перед всеми, как провинившуюся девчонку. Однако сейчас, когда в доме
еще одна смерть, без милиции не обойтись.
Поэтому Надежда Николаевна не то чтобы обрадовалась приезду
капитана Белкина, но вздохнула с некоторым облегчением.
Она поспешно вышла из комнаты покойного.
Ей было там как-то особенно тяжело и душно, как будто недавняя
смерть наполнила помещение гнетущей удушливой тоской. Впрочем, за последние дни
весь этот дом пропитался тлетворным дыханием смерти, смерть таилась в каждом
темном углу, за любым поворотом коридора, и казалось, что она присматривается к
обитателям дома, выбирает себе среди них новую жертву...
Надежда постаралась отбросить эти упаднические настроения.
По природе своей она была реалистка и смотрела на жизнь со здоровым оптимизмом
разумного, трезвомыслящего человека. И если сейчас даже в ее душе шевельнулись
такие мрачные мысли, более уместные в готическом романе или в фильме
ужасов, – значит, дело действительно плохо. Но нельзя поддаваться унынию!
Нужно как можно скорее разобраться в происходящем и отправиться прочь, домой, к
мужу и коту...
С такими мыслями Надежда спустилась на первый этаж и увидела
капитана Белкина.
Иван Петрович стоял посреди холла, еще более помятый и
всклокоченный, чем обычно.
– Здрасте, Надежда Николаевна! – проговорил он,
повернувшись к ней и моргая красными как у кролика глазами. – С добрым
утром, если позволите!
– Ну, не такое уж оно доброе, – ответила Надежда,
приближаясь к капитану. – У нас тут новое происшествие...
– Да, это в самом деле так, – перебил ее Белкин, не
дослушав, – не такое уж доброе... А где все?
– Кого вы, собственно, имеете в виду? Марианна Васильевна
наверху, Алиса у себя, а Петр Афанасьевич...
– Вот-вот, зовите их всех сюда! – снова перебил ее
капитан. – У меня есть новости, и новости очень важные!
– Вы не дослушали меня, Иван Петрович! – Надежда повысила
голос. – Петр Афанасьевич при всем желании не сможет прийти, и ваши
новости его вряд ли заинтересуют!
– Что, он опять решил разыгрывать инвалида? – Белкин
неодобрительно хмыкнул. – Не самый подходящий момент... ну так пусть его
кто-нибудь привезет в кресле!
– Нет, Иван Петрович, он больше никого не разыгрывает! Он
совершил самый серьезный поступок в своей жизни. Он умер.
– Умер? – переспросил капитан довольно
равнодушно. – Ну да, кажется, у него было больное сердце... ну, в таком
случае его присутствие не обязательно.
