Надежда Николаевна поняла, что спорить со стариком
бесполезно, легче подыграть ему. Тем более что она заметила на стуле справа от
двери свежевыглаженную голубую рубашку. Она взяла ее и протянула старику.
– Давно бы так! – проговорил он удовлетворенно и
добавил с совершенно другой интонацией: – Напомните мне, милочка, чтобы я
сделал вам подарок к следующему Рождеству!
Поскольку до Рождества было еще очень далеко, Надежда
Николаевна решила не спорить. Она воспользовалась изменением настроения собеседника
и спросила:
– А где здесь столовая?
– Вы что – новенькая? – спросил тот удивленно. –
То-то я смотрю, что ваше лицо показалось мне незнакомым!
– Так все же – где столовая?
– Выйдите! – воскликнул старик раздраженно, путаясь в
пуговицах. – Вы же видите – я не одет!
Надежда Николаевна снова недоуменно пожала плечами и вышла в
коридор. Кажется, этот дом полон каких-то чудаков...
Она прошла еще немного и наконец оказалась на широкой
лестничной площадке, откуда двойная полукруглая лестница вела на первый этаж.
Надежда спустилась по этой лестнице и тут же увидела
распахнутые двери, из-за которых доносились голоса и звяканье вилок.
Она вздохнула с облегчением и вошла.
Это, несомненно, была столовая.
На этот раз Надежде вспомнился не отель во Флориде, а замок
какого-нибудь английского лорда.
Разумеется, в английском замке ей тоже не приходилось
бывать, все ее впечатления основывались исключительно на фильмах из английской
жизни. Фильмы были по большей части детективные.
Итак, как в английском замке, столовая была огромная, стены
ее покрывали деревянные панели (кажется, это называют мореным дубом),
посередине столовой стоял огромный стол, накрытый белоснежной крахмальной
скатертью, которой вполне можно было бы застелить летное поле небольшого
аэродрома.
На этом крахмальном поле были расставлены тарелки из
старинного бело-голубого фарфора и разложены серебряные приборы. Еще,
разумеется, имелись вазы с цветами. Цветы, впрочем, были самые обыкновенные –
не орхидеи, а ирисы и пионы разных оттенков.
Благодаря этим цветам и еще кое-каким отличиям комната, куда
попала Надежда Николаевна, была все же похожа не на настоящую английскую
столовую, а как бы на ее перевод, выполненный не очень аккуратным переводчиком.
Пожалуй, что особенно заметно отличало эту столовую от английского
оригинала – это удивительно малое количество людей за столом.
Людей было всего трое.
Во главе стола сидел сам хозяин, Сергей Баруздин. Место
справа от него занимала та самая нервная и угловатая женщина, с которой Надежда
столкнулась в коридоре.
Впрочем, теперь она не казалась ни нервной, ни угловатой.
Пятен неровного румянца на лице не было, оно приобрело мягкий персиковый
оттенок (наверняка тональный крем, подумала Надежда), а вместо черно-белого
шелкового костюма на ней было простое зеленое платье с квадратным вырезом.
– Познакомься, Надя, – проговорил Сергей, может быть,
слишком жизнерадостным тоном, – это моя жена, Алиса. Алиса, это Надя
Лебедева, мы когда-то вместе работали.
– Ах, уже Надя? – процедила хозяйка и пристально
взглянула на Надежду. Видимо, то, что она увидела, несколько успокоило ее, и
она добавила чуть мягче: – Очень приятно.
– А это Олег, он архитектор, дизайнер и прораб в одном
лице, – представил хозяин третьего человека, сидевшего за столом,
загорелого мужчину лет тридцати пяти, с коротко стриженными светлыми волосами и
тяжелым подбородком. – Это он выстроил дом, в котором мы сейчас
находимся...
– Разве этот дом еще не достроен? – искренне удивилась
Надежда Николаевна.
– Ну, понимаешь, Надя, – пустился Сергей в
объяснения, – в большом доме всегда найдутся какие-то недоделки, что-то,
что нужно переделать или закончить. Вот этими недоделками Олег и занимается...
ну, и еще кое-какими делами...
Алиса внезапно уронила нож. Лицо ее едва заметно дернулось,
и Надежде показалось, что красные пятна проступают через тональный крем. Алиса
закашлялась, налила в бокал воды из хрустального кувшина и торопливо отпила.
У Надежды мелькнула какая-то неясная мысль, но додумать ее
до конца она не успела, потому что дверь столовой с грохотом открылась, и в
комнату в инвалидном кресле въехал давешний капризный старик – тот самый,
который распекал Надежду за нерасторопность.
Надежда удивленно взглянула на инвалидное кресло, но ничего
не сказала.
Не успев доехать до стола, старик проговорил недовольным
тоном:
– Сережа, ты очень распустил обслуживающий персонал! Эта
новая горничная, которую ты нанял, ведет себя совершенно недопустимым образом!
Она воображает, что...
– Какая новая горничная? – удивленно переспросил
Сергей. – В последнее время я никого не нанимал, Марианна Васильевна
вполне справляется... Кстати, дядя Петя, познакомься – это Надежда Лебедева,
моя старинная знакомая... Надя, а этот склочный господин с замашками старого
барина – мой дядя Петр Афанасьевич, всю жизнь, между прочим, проработавший
поваром в известном ресторане.
Петр Афанасьевич взглянул на Надежду и смущенно закашлялся.
– Что-то сегодня все кашляют, – усмехнулась Надежда
Николаевна. – Уж не докатилась ли до этих благословенных мест эпидемия
новомодного гриппа?
– Типун тебе на язык! – в притворном ужасе воскликнул
Сергей. – Тем более летом гриппа, кажется, не бывает... Марианна
Васильевна, можно подавать!
Последние слова он бросил куда-то за спину, и тотчас из
неприметной двери в глубине столовой показалась невысокая кругленькая женщина
средних лет в белом переднике, катя перед собой сервировочный столик,
уставленный всевозможными кушаньями.
Обед был выше всяческих похвал, хотя Надежда так
проголодалась, что удовлетворилась бы тарелкой вареной картошки или пустой
гречневой каши.
На первое Марианна Васильевна подала суп-пюре из цветной
капусты, который назывался красивым словом «крем-дюбарри». Суп был такой
вкусный, что Надежда сделала над собой усилие, чтобы не выхлебать всю тарелку
мгновенно и не подобрать корочкой остатки. Затем настал черед основного блюда.
– Рыбу или мясо? – тихонько спросила Марианна
Васильевна, наклонившись к Надежде.
Надежда выбрала рыбу, и ей принесли большой кусок форели,
жаренной на гриле и дивно пахнущей ароматными травами. Перед мужчинами положили
куски мяса, которые еле помещались на тарелке. Алиса от второго блюда
отказалась, она и суп-то ела нехотя и больше крошила сухарики, глядя невидящими
глазами мимо всех. Еще экономка поставила на стол огромное блюдо зеленого
салата, красиво декорированного кружочками помидоров и огурцов.
