— Подумаешь! — высокомерно сказал Сирил. — Да я, если хотите знать, сам могу делать огонь!
— Крайне интересно было бы посмотреть, как это у тебя получится, — насмешливо сказал жрец.
— Вот прямо сейчас и посмотрите, — усмехнулся Сирил. — Нет ничего проще! Только, пожалуйста, станьте как можно плотнее вокруг меня.
— И что же, тебе для этого не нужны никакие приготовления? Я имею в виду, никакого поста и молитв? — обескураженно спросил жрец, в душе которого зародились первые ростки сомнения.
— Знаете ли, для моей магии пост абсолютно не требуется, — ответил Сирил, продолжая играть со жрецом, как кошка с мышкой. — А что до молитвы, то она у меня очень простая: Союзный Джек
[19]
и пресс печатный, Смит-Вессон и бинокль стократный, Британия, морями правь, кто мне не верит, тот не прав! О, быстрый огонь, появись сейчас же на конце этой палочки!
Пока Сирил распевал всю эту белиберду, составленную из слов, которые, согласно его совершенно справедливому убеждению, ни при каких условиях не смог бы понять ни один древний египтянин, он достал из кармана спичку и, нагнувшись посреди кружка, составленного из его ближайших родственников плюс абсолютно незнакомого ему молодого жреца, чиркнул деревянной палочкой о подошву ботинка. Затем он выпрямился, одной рукой защищая спичку от ветра.
— Видите? — сказал он голосом, в котором лишь совсем чуть-чуть угадывалось тщеславие. — Можете взять эту палочку рукой. Да берите же, не бойтесь!
— Нет уж, спасибо! — ответил жрец, стремительно отпрянув назад. — А ты сможешь повторить этот фокус?
— Конечно.
— Тогда скорее пойдемте со мной в великий двойной дом фараона! Наш повелитель просто без ума от старой доброй магии. Будьте уверены, он сверх головы осыплет вас знаками своей признательности! — Тут он немного помялся, а затем продолжил самым что ни на есть доверительным тоном: — Я считаю, что между посвященными не должно быть никаких секретов, так что мне лучше сразу же ввести вас в курс дела. Видите ли, в настоящее время я впал в немилость у Его Божественного Величества из-за этого дурацкого пророчества. Я предсказал, что ему везут из Сирии прекрасную принцессу, и — на тебе! — вместо нее приехала какая-то старуха тридцати лет. Но ведь в главном-то я был прав — эта женщина была прекрасна! В свое время, конечно. Время — это, знаете ли, не более чем мысленная абстракция.
Услышав эти слова, дети принялись радоваться, как если бы вдруг встретили старых знакомых посреди марсианской пустыни.
— Так вам это тоже известно? — спросил жреца Сирил.
— А как же! — отвечал тот. — Эта простая истина является обязательной частью всякого волшебства. Что, разве не так? А теперь послушайте меня! После того, как я представлю вас фараону и вы продемонстрируете ему все ваши штучки, маленький инцидент с сирийской принцессой будет забыт раз и навсегда. И я попрошу фараона Великого Дома, Сына Солнца и Повелителя Севера и Юга, о дозволении поселить вас в моем храме. Вот тогда-то мы с вами заживем припеваючи! Вы сможете глазеть на мой храм, сколько вам будет угодно. Заодно, кстати, вы научите меня вашей магии, а я научу вас своей.
Идея показалась детям просто замечательной — во всяком случае, ничего лучше в тот момент никто из них придумать не мог, а спрашивать Псаммиада прямо на улице было небезопасно. Так что все четверо зашагали вслед за жрецом к дворцу фараона.
Улицы, ведущие к дворцу фараона, оказались на удивление узкими и грязными. Жрец объяснил детям, что самые богатые дома города были надежно упрятаны за толстенными стенами в двадцать, а то и двадцать пять футов высотой, а потому увидеть их не было никакой возможности. Так что детям пришлось удовольствоваться видом бесконечного ряда узких окон, прорезанных в стенах наподобие бойниц, да верхушек пальмовых крон, из-за этих же стен торчащих. Дома простолюдинов представляли из себя низенькие прямоугольные хижины с одной дверью и двумя окнами, через которые, презрев вентиляционное отверстие на крыше, столбом валил сизо-бурый дым.
— Похоже, что с тех пор, как мы были здесь последний раз, египетские бедняки не очень-то далеко продвинулись в строительстве жилищ, — прошептал Сирил на ухо Антее.
Как и в ужасной древней деревне, хижины были крыты пальмовыми листьями, но на этот раз между ними важно разгуливали куры, козы и голые ребятишки, которые, правда, при первой же подходящей возможности старались затеять веселую свалку в желтой дорожной пыли. На крыше одного из домов стоял огромный бородатый козел и, пофыркивая и потрясывая головой от удовольствия, уплетал сухие пальмовые листья. И над каждой входной дверью имелось по высеченной в камне фигурке какого-нибудь человека или животного.
— Это амулеты, — объяснил на ходу молодой жрец. — Предохраняют от дурного глаза, знаете ли.
— Что-то мне не очень нравится твой «миленький Египет», — окрысился на Джейн Роберт. — Если говорить честно, то он Вавилону ни в какие подметки не годится!
— Вот подожди, придем к фараонскому дворцу, тогда увидишь! — так же шепотом защищалась Джейн.
Действительно, дворец оказался самым великолепным зданием из всех, что детям довелось повидать в этот долгий день, но, по правде говоря, если бы кому-нибудь пришло в голову поставить его у входа во дворец вавилонского короля, то сей достойный монарх наверняка побрезговал бы вытирать о него ноги. Путь ко дворцу преграждала высокая кирпичная стена с огромным, сложенным из толстых плит песчаника, порталом, внутри которого виднелись наглухо закрытые створки ворот. Эти самые створки были тоже ничего себе — кедровые, с бронзовыми навесами и замысловато закрученными узорами из бронзовых же гвоздей. Справа от ворот наличествовала маленькая калитка, через которую молодой жрец, шепнув стражникам какое-то одному ему ведомое волшебное слово, и провел четверых детей.
За стеною оказался весьма приличный сад, в котором произрастали все известные древним египтянам деревья и цветущие кусты. Посреди сада отсвечивало зеркальной гладью вод небольшое, обсаженное по краям какими-то необычайно синими цветами, озеро, по поверхности которого безмятежно плавали туда-сюда утки («как две капли воды похожие на сент-джеймсских», клялся и божился позднее Роберт).
— Казармы телохранителей, кладовые, домик царицы, — объяснял жрец, указывая на встречавшиеся им по пути здания.
Они быстро прошли через мощенный каменными плитами внутренний дворик, и жрец опять принялся шептаться с охранявшими вход во дворец воинами.
— Нам повезло, — сказал он, когда переговоры были закончены, и вся компания очутилась на ступенях дворца. — Фараон все еще ведет прием в Зале Славы. А теперь слушайте меня очень внимательно! Когда вы окажетесь в Высочайшем Присутствии фараона, не постыдитесь выказать переполняющие вас восхищение и благоговейный трепет. Ничуть не повредит и повалиться ниц, закрывая лицо руками. Но самое главное, ни в коем случае не начинайте говорить, пока вас не спросят!
