Расходиться начали ближе к двенадцати. Мы ушли одними из первых. Женька опять потащила меня на набережную любоваться звездами. Звезд мы не увидели из-за обилия фонарей, зато от мужиков, желающих познакомиться с нами, не было отбоя. Один тип бежал за Женькой метров сто, вопя во все горло:
— Девушка, не хотите выйти за меня замуж?
«И в самом деле, — подумала я. — Почему бы и нет?» По моему мнению, Женьке давно следовало подумать об этом. Решив, что после полученного эстетического шока гражданам надо немного передохнуть, подруга направилась к машине.
— Давай по домам, завтра на работу. Хоть в такую жару работать грех, но мой редактор думает иначе.
Мы предпочли идти по центральной улице, а потом юркнули в подворотню, не доходя до кафе Михалыча метров двадцать.
— Надо было свернуть возле церкви, — проворчала я. Здесь царила тьма, а на высоченных каблуках по брусчатке идти неудобно.
— Хочешь, вернемся? — миролюбиво предложила Женька, но я только рукой махнула.
Дальше начинался асфальт, и мы зашагали веселее. Пока Женька, идущая впереди, вдруг не споткнулась и молвила негромко:
— Черт.
— Ты чего? — пискнула я, по инерции налетев на нее.
— Нашел место, придурок, — гневно сказала подруга, а я наконец поняла, что ее так возмутило, то есть на кого она налетела. Посреди дороги ничком лежал человек.
— Пьяный, наверное, — обходя его и потянув подругу за рукав, предположила я.
— На бомжа не похож, — рассуждала вслух Женька.
— Почему не похож?
— Бомжи воняют.
— Значит, не бомж, а просто пьяный, — пожала я плечами.
— Надо его в сторону оттащить.
— С какой стати?
— Какой-нибудь лихач на него в темноте наедет.
— Не хочу никуда его тащить, — возмутилась я.
— А я хочу? Но если мы его здесь оставим…
— Ничего с ним не сделается, — упрямилась я.
Женька ткнула мужика ногой и громко позвала:
— Эй! Отполз бы ты в сторону, парень.
Тот не издал ни звука, лежал себе спокойненько, и нет бы нам так же спокойненько продолжить свой путь, но Женька вместо этого сказала:
— Посвети своим мобильным.
Тяжко вздохнув, я достала мобильный и наклонилась к мужчине. Спиртным от него не пахло, и это насторожило. Лежал он лицом вниз, подтянув под себя ноги и сцепив руки на животе.
— Эй, — вновь позвала Женька, ухватила его за плечи и рывком перевернула, после чего мы издали дружный вопль. На светлой рубашке парня расползлось темное пятно, а руки… руки были в крови. На грязном асфальте чернела зловещего вида лужа. — Не было у бабы печали, купила баба порося, — пробормотала Женька и мутно посмотрела на меня.
— Что? — пискнула я.
— Звони в милицию, вот что.
К тому моменту и я поняла, что без милиции не обойтись, но сначала вызвала «Скорую», отойдя на пару шагов и стараясь не смотреть на мужчину у своих ног. Женька нервно пританцовывала рядом.
— Думаешь, он жив? — спросила тихо.
— Надеюсь.
— Посвети-ка еще разок.
— С ума сошла?
— Посвети, я на его лицо взгляну.
— Зачем?
Смотреть на парня было страшно, и вообще хотелось оказаться подальше от этого места. Я поглядывала на темную подворотню и громко клацала зубами.
— Посвети, говорю.
Спорить с Женькой было бесполезно, я молча сунула ей в руку мобильный, очень надеясь, что «Скорая» и милиция вот-вот появятся. Вспыхнул свет, Женька опустилась на корточки и вдруг присвистнула:
— А парень-то знакомый.
— Да ты что? — еще больше перепугалась я. — Ты его знаешь?
— Не знаю. Но видела. И ты, кстати, тоже. Этот тип сегодня у Михалыча сидел.
Преодолевая страх, я все-таки взглянула на лежавшего. Так и есть. Лицо отрешенное и почему-то страшное, рот приоткрыт, и между зубов виднеется кончик языка, но это, безусловно, тот самый парень.
— Господи, — начала я, и тут в подворотне сверкнули фары и появилась машина. Я замахала руками, машина остановилась, и я с облегчением поняла, что это милиция.
— Чего тут у вас? — недовольно осведомился мужской голос.
— Нашли, вот, — промямлила я.
Мужчин было трое, в свете фар двое из них склонились к парню, а третий подошел к нам и сказал с возмущением:
— Опять вы?
— Это не мы, мы просто нашли… — заволновалась я.
— Привет, Юрик, — подала голос Женька, а я сообразила, что приехавший — ее знакомый. Впрочем, знакомых у Женьки половина города, а уж в правоохранительных органах она знает едва ли не всех, что, в общем-то, понятно, учитывая ее профессию, а еще тот факт, что мы не раз оказывались замешанными в истории с трупами.
«Даст бог, парень выкарабкается», — в страхе подумала я, а вслух сказала:
— Мы «Скорую» вызвали.
— Зря, — ответил Юрка, лишив меня надежды. — «Скорая» ему без надобности.
— Похоже, ножом его… — заговорил второй мужчина. — Кровищи-то сколько.
— Проверь карманы, может, документы есть.
— Вроде пусто. Чего вас в подворотню понесло? — повернулся ко мне Юра.
— У нас машина вон там, возле церкви. Мы с презентации шли.
— Ага. Сейчас все расскажете. А вот и «Скорая»… Вы сами как? Может, валерьянки? Или укольчик для успокоения?
— Мне бы лучше домой, — вздохнула я.
— А вот домой скоро не обещаю, — посочувствовал Юра.
В своей квартире я в самом деле очутилась не скоро. Женька решила ночевать у меня, и остаток ночи мы обсуждали происшествие.
— Не зря он у Михалыча терся, — хмуро заявила Женька.
— Михалыч-то здесь при чем?
— Михалыч ни при чем, но убили парня недалеко от его кафе, и что-то убиенному там понадобилось, раз он туда каждый день ходил как на работу. Там по соседству вроде банк какой-то?
— Ну и что?
— Да так, размышляю.
— Я обещала Ромочке, что ни в какие расследования больше ввязываться не буду, — на всякий случай предупредила я.
— Никто и не ввязывается.
— Вот и хорошо. Пусть менты разбираются, что он делал в подворотне. И убийцу ищут.
— Пусть. Мне что, жалко? Надо завтра с Михалычем поговорить…
«Горбатого могила исправит», — с возмущением подумала я, имея в виду неуемное Женькино любопытство, а вслух сказала:
— Знаешь что, давай спать.
