— Яблоков давно не ел, — вздохнул боцман. — Яблоков хочу. Вот возьму и поеду к себе по яблоки. Надоело мне с вами тут картошку хряпать…
Мацута попрощался с командой, и корабельная шлюпка отвезла его на другой берег Кольского залива, в Мурманск. Гребцы, вернувшиеся обратно, потом рассказывали, что всю дорогу боцман плакал и, оборачиваясь назад, смотрел на свой «Аскольд».
»Я им покажу…»
Лейтенант Артем Пеклеванный жил во флотском полуэкипаже, ожидая назначения на боевой корабль. Тянулись серые береговые будни, изредка скрашиваемые вечерами в клубе.
«Сколько же можно ждать?»
Но как бы то ни было, когда его спрашивали о назначении, Артем, не задумываясь, отвечал:
— Я миноносник. Меня отправят на эсминец.
Лейтенант и не представлял себе иное. Он любил эти легкие стремительные корабли, созданные для лихих смертоносных ударов, — корабли, готовые вынырнуть из тумана, развернуться, поразить и снова мгновенно сгинуть в морском ненастье.
«Я миноносник!» Он был им на Тихом океане, мечтал об этих кораблях еще в поезде, и мечты не слабели, наоборот, росли и крепли.
— Лейтенант Пеклеванный! Вас вызывает контр-адмирал Сайманов.
Артем вскочил с койки, на которой сидел, и, одернув китель, переспросил:
— Меня?
— Да. К Сайманову.
«Наконец-то!» — лейтенант облегченно вздохнул.
Контр-адмирал принял его в своем прокуренном кабинете, из окон которого виднелся вспененный рейд. Пеклеванный испытал некоторую робость при виде этого грузного пожилого моряка, который не спеша листал его «личное дело».
Сесть офицеру контр-адмирал не предложил, и Артем навытяжку стоял перед ним, озирая увешанные картами стены.
— Артем Аркадьевич… так, так, — сказал Сайманов. — Плавали на эсминцах, за границей не были, комсомолец… так, так!
Он посмотрел на офицера в упор:
— Чего-то не найду, где у вас здесь записаны дисциплинарные взыскания?
— У меня их никогда не было, товарищ контр-адмирал, — гордо просиял Артем.
— Так уж никогда и не было? — усмехнулся Сайманов, и Пеклеванному показалось, что, не вылезай он всю службу с гауптвахты, и контр-адмирал сам бы кинулся ему в объятия…
— Никогда не было, товарищ контр-адмирал, — повторил Артем.
— Ага, вот — нашел! — сказал Сайманов. — «Курсанту Пеклеванному объявлен строгий выговор за превышение власти старшины класса…» Теперь можете садиться!
Лейтенант сел — как в лужу.
— Извините, пожалуйста, — смущенно бормотал он. — Но я, честное слово, забыл. Не подумайте, что я хотел скрыть…
— Нет, что вы! — успокоил его Сайманов. — У вас здесь так много благодарностей, даже ценные подарки. И очень хорошие характеристики… Вам в училище кто читал морскую практику?
— Авраамов.
— Это хороший моряк. А минное дело?
— Слесарев.
— Я его, кажется, не знаю… А вот скажите мне, пожалуйста, — спросил контр-адмирал, — за что вы получили значок «Отличник ВМФ»?
— Я удачно провел стрельбы миноносца.
— Так, так… А почему же вы его не носите на груди?
Пеклеванный немного растерялся:
— Я его носил… на Тихоокеанском. Но здесь все офицеры кругом орденоносцы. Как-то неудобно ходить со значком. Подумают еще: вот, нашел чем хвастаться!
— Да, — откровенно рассмеялся контр-адмирал, — значком здесь, конечно, никого не удивишь… Ну, а сейчас вы тоже, наверное, хотели бы попасть на миноносец?
— Да, товарищ контр-адмирал.
— Я знаю, — мягко улыбнулся Сайманов, — вся флотская молодежь мечтает об этих кораблях. Что ж, это хорошая школа для моряка, но вы, товарищ Пеклеванный, на миноносец не попадете…
Артем почувствовал, как у него что-то оборвалось в груди, и, когда взял себя в руки, услышал:
— …Обыкновенные рыбаки должны постичь военное искусство, чтобы громить врагов наверняка. Вы назначаетесь помощником командира этого корабля. Вся тяжесть боевой подготовки ложится на вас, работы предстоит много, но команда корабля, спаянная работой на промысле, готова преодолеть любые трудности, и успех обеспечен… Сейчас вы отправитесь на патрульное судно «Аскольд» для прохождения на нем службы.
Пеклеванный вдруг захотел сказать о своей давнишней мечте — о миноносцах, о том, что только на этих кораблях он сможет по-настоящему проявить себя как офицер флота. Но суровая флотская дисциплина сделала свое дело раньше, чем он успел об этом подумать.
Артем встал, вытянул руки по швам и неожиданно для самого себя четко сказал:
— Есть отправляться на патрульное судно «Аскольд».
— Учтите, товарищ Пеклеванный, что на «Аскольде» воевать и работать надо особенно хорошо. Там капитан Рябинин. Вы, наверное, что-нибудь о нем уже слышали?..
Пеклеванный вспомнил эшелон «14-бис», тесное четвертое купе. Ирина Павловна ему говорит: «Капитан „Аскольда“ первый проник в малодоступные районы моря, но это еще не все…»
— Да, я слышал о Рябинине…
— Ну и замечательно! Берите в строевом отделе документы и отправляйтесь. Шлюпка ждет у третьего причала. Можете идти.
— Есть идти!
— Кстати, захватите в приемной спутника. Тоже на «Аскольд»…
В приемной Артем подошел к одному офицеру, который почему-то показался ему старым рыбаком:
— Простите, вы не на «Аскольд»?
— Нет. Я с берегового поста службы наблюдения и связи.
Пеклеванный обратился с вопросом к другому офицеру.
— Никак нет, — ответил тот. — Я с тральщиков.
— Это я на «Аскольд»! — раздался женский голос.
Артем обернулся и увидел невысокую девушку в морском кителе с погонами лейтенанта медицинской службы. Легко поднявшись с дивана, она пошла ему навстречу, как-то застенчиво склонив голову набок.
— Китежева, — назвалась она и добавила: — Варя. А вы тоже на «Аскольд»?
— Да, — ответил Пеклеванный, сердито куснув губу. — Очевидно, на шлюпку пойдем вместе?
— Хорошо, — согласилась она…
Уже спускаясь с крутизны сопки к заливу, лейтенант Пеклеванный доверительно сказал:
— Посылают нас с вами, доктор, на какой-то траулер. Воображаю, как он пахнет рыбой. «Трошечкой», как говорят здесь…
Варя внимательно посмотрела на него, рассмеялась:
— Вы знаете, я все равно ничего не понимаю в кораблях, но море люблю… Раньше служила в транспортной авиации, тоже морской, и мне стоило большого труда добиться перевода на корабль.
Пеклеванный искоса взглянул на нее. Придерживая от ветра берет с серебряной эмблемой врача, она шла, наклонившись вперед, и яркий здоровый румянец играл на ее щеках. Лицо у нее было круглое и белое, как у всех северянок. А волосы — иссиня-черные, словно у цыганки.
