Из-за книжного стеллажа выползла унылая бледная девица с
жиденьким хвостиком бесцветных волос и огромным пламенеющим фурункулом на самом
кончике носа.
- Я вас слушаю, - произнесла девица гнусавым простуженным
голосом, - у вас какие-то вопросы по ассортименту?
- Покупатели интересуются, куда мы дели письма из ящика для
Гарри Поттера, - объяснил за нас улыбчивый симпатяга.
- Не сомневайтесь, эти письма будут обязательно вручены
лично вашему любимому герою... - простуженным голосом завела Алевтина заученную
рекламную реплику.
- Девушка, нам уже не три года, - обиженно прервала я
продавщицу, - и в Деда Мороза мы тоже давно не верим. Нас интересует, куда вы
дели эти дурацкие письма. Моя тетя случайно бросила в ваш чертов ящик нужное
письмо...
- Смотреть надо, что выбрасываете! - окрысилась девица. -
Если ваша тетя.., немного того, мыто тут при чем?
- Но-но, я попрошу! - Луша подскочила к унылой Алевтине, и
мне показалось, что она сейчас вцепится в ее жидкие волосенки. С трудом
перехватив свою взбешенную тетку за локоть и оттащив ее в сторону, я заныла с
крайне расстроенным видом:
- Ну дорогие мои, выручите, очень нужно! Такое важное
письмо! Ну скажите, куда вы их дели?
При этом я вытащила из кошелька сторублевую купюру и
незаметно вложила ее в Алевтинину руку.
- Ну ладно! - Девица смягчилась и крикнула в глубь магазина:
- Неонила Степановна! Можно вас на секундочку?
На сцене тут же появилась бодрая молодящаяся дама сильно
пенсионного возраста с весьма свежим цветом лица в ярком мужском спортивном
костюме и с небольшой красной шваброй в руке, обозначившей ее профессиональную
принадлежность.
- Я же здесь уже протирала, - заявила с ходу Неонила
Степановна, - а если опять наследили...
- Неонила Степановна, - сухо оборвала ее Алевтина, - куда вы
выкинули письма из рекламного ящика?
- Из какого еще ящика?
- Который на улице. Письма Гарри Поттеру.
- Да там и писем-то было - всего ничего, - уборщица снова
заняла оборонительную позицию, - больше мусор всякий бросали и окурки,
удивительно, что не загорелось!
- И куда вы все это выкинули? - в волнении подскочила я к
ней.
- Куда обыкновенно, - дама поджала аккуратно подкрашенные
губы, - ссыпала в мешок, вечером на помойку отнесу!
Пришлось мне, скрепя сердце и пробив брешь в собственном
бюджете, пожертвовать еще пятьюдесятью рублями.
Неонила Степановна сразу подобрела и повела нас в подсобное
помещение. Здесь она поставила перед нами большой мешок из плотного полиэтилена
и даже пожертвовала пару резиновых перчаток:
- Вот, возьмите! Чего ж руки-то пачкать!
Я сердечно поблагодарила ее и занялась малоаппетитной
работой по сортировке мусора.
В основном мешок был заполнен рекламными буклетами и
бесплатными газетами, печатающими тоже одну рекламу. Я представила, сколько
леса вырубают, чтобы напечатать эти глянцевые листовки и толстые
многостраничные газеты, и невольно загрустила.
Неонила Степановна, по-своему истолковав мой тяжелый вздох,
сочувственно проговорила:
- Да ты не волнуйся, никуда ваше письмо не делось! Все, что
в том ящике было, я сюда ссыпала, так что обязательно найдется. Я, конечно,
понимаю, в мусоре рыться неприятно, но если надо, что ж поделаешь... Думаешь, я
всю жизнь уборщицей проработала? Нет, милая, я раньше была музыкальным критиком
и членом общественного художественного совета!
- Кем? - Я от изумления выронила уже переработанный мусор, и
пришлось начинать с начала. - Членом чего?
- Членом общественного художественного совета, - с гордостью
повторила Неонила, - была раньше такая организация. Написал, допустим,
композитор новую песню, так что же ее - сразу на радио передавать или,
допустим, исполнять в концертах? А вдруг эта мелодия несет в себе элементы
чуждой советскому человеку идеологии? Вот композитор и приносил свою мелодию на
наш совет, и мы ее принимали. Обязательно был представитель от рабочих, я у них
в качестве женщины присутствовала...
- Вы, наверное, имеете в виду текст песни? - уточнила я.
- Да нет, как раз с текстом все совершенно ясно, текст
проверял горлит, цензура по-другому, там уж настоящие специалисты сидели, а нам
только мелодию доверяли.
- А что же в мелодии может быть такого.., чуждого? - не
удержалась я от вопроса.
- Ой, милая! - Неонила Степановна закатила глаза. - Все, что
угодно! Мелодия может быть недостаточно жизнеутверждающей, излишне усложненной,
- она загибала пальцы, - оторванной от народных корней, в ней может быть сильно
буржуазное влияние.., разные новомодные тенденции - рок всякий или, допустим,
это.., как его.., забывать уже стала.., диско, тоже очень отрицательно
сказывалось на нашей молодежи...
- Неужели правда такое было? - с недоверием спросила я, по
локоть зарывшись в мешок с мусором.
- Было, - гордо подтвердила Неонила Степановна, - и очень
жаль, что теперь этого нету! Сейчас такая организация очень бы не помешала!
Иногда телевизор включу - плюнуть хочется, что по нему показывают! Сплошное
тлетворное буржуазное влияние!
- А вы переключите, - посоветовала я, - телевизор чем хорош
- всегда переключить можно. Или вообще выключить.
Неонила посмотрела на меня несколько подозрительно, но как
раз в это мгновение я нащупала среди мусора конверт с завещанием и с ликующим
воплем извлекла его на свет.
- Ну я же говорила - найдешь свое письмо! - порадовалась за
меня бывшая критикесса.
* * *
Мы с Лушей вышли из книжного магазина чрезвычайно
удовлетворенные.
- Вот видишь, - сказала моя тетка, снова прижимая к груди
сумочку, - все в порядке! А ты устроила такой скандал и еще выставила меня
перед незнакомыми людьми полной идиоткой...
- Все в порядке? - повернулась я к ней. - Ты так считаешь? А
мои истрепанные нервы? А деньги, которые пришлось здесь заплатить? У меня их,
между прочим, не густо!
- Можно было и не давать им денег! И так вернули бы
завещание! Оно им совершенно не нужно!
- А вот я в этом не уверена! Могли бы не отдать просто из
принципа. Алевтина с ее красным носом постоянно настроена на скандал и
посторонних в подсобку явно не пустила бы!
- Отдам я тебе деньги! - обиженно заявила Луша.
Я поняла, что переборщила, и обняла свою любимую тетку:
- Лушенька, не обижайся, это я в запале! Не сердись на меня!
- Да я и не сержусь.
- Мир?
- Мир!
