- Ну не то чтобы очень хорошо... - Томочка потупилась. - Но
кое-что, конечно, знаю...
- Вот мне попался в кроссворде такой вопрос, - Луша
придвинулась ближе к столу, - французский писатель, единственный дважды лауреат
Гонкуровской премии. Четыре буквы...
- Дважды лауреат?.. - Томочка задумалась. - Гонкуровскую
премию только один раз дают... Знаешь, я больше в русской литературе
разбираюсь... Ну подожди минутку, я сейчас к Анюте схожу, в зал зарубежной
литературы, она наверняка вспомнит. А вы здесь покараульте, читателей все равно
очень мало, если кто-то придет, скажете, чтобы подождали...
- Хорошо-хорошо, - ответила Луша.
Как только дверь за ее подругой закрылась, она вскочила и
огляделась по сторонам.
- На полки нельзя... - пробормотала тетка, - будут доставать
книги, случайно вынут...
- За портрет! - подала я голос.
Луша оглядела стены библиотеки и кивнула:
- Хорошая мысль!
На стенах дружными рядами висели выцветшие портреты
классиков отечественной литературы - Лев Толстой, из-под насупленных бровей неодобрительно
наблюдавший за нашими действиями, благосклонно следивший за нами сквозь пенсне
Чехов, решительный Горький, Гоголь, явно удивленный всем происходящим, усталый,
равнодушный ко всему Некрасов. Многих других я не знала в лицо.
Луша оглянулась на дверь и подскочила к портрету пожилого
лысого дяденьки в круглых очках и с пышными усами.
- Это кто? - спросила я.
- Пришвин, тундра! - ответила Луша, не оборачиваясь. - Очень
хороший писатель, кстати. И вообще, не отвлекай меня, лучше следи за дверью, вдруг
кто-нибудь войдет.
- Ну и что мне тогда делать? Петь, что ли, "Сердце
красавицы"?
- Да ну тебя! Только отвлекаешь!
Луша встала на стул, перевернула портрет Пришвина, засунула
конверт с завещанием за край рамы и повесила портрет на прежнее место.
Только она успела вернуться на свое место, открылась дверь и
на пороге появилась девочка лет пятнадцати.
- А где Тамара Васильевна? - удивленно спросила она, увидев
незнакомых людей.
- Тамара Васильевна сейчас вернется, - солидно ответила
Луша, - она в зале иностранной литературы.
- А-а, - протянула девочка, - ну я подожду. Ждать ей
пришлось недолго: буквально через минуту Томочка вернулась, чрезвычайно
довольная.
- Записывай, - гордо сообщила она Луше, - французский
писатель Ромэн Гари. Он сначала получил премию под собственным именем, а потом
- под псевдонимом Ажар.
- Вот жулик! - возмутилась Луша, записывая в блокнот фамилию
предприимчивого француза.
- А, Спиридонова, - Томочка увидела скромно дожидавшуюся ее
девочку, - ты пришла!
- Здрасьте, Тамара Васильевна!
- Ну что, прочитала "Евгения Онегина"?
- Прочитала. - Глаза девочки сделались подозрительно
честными.
- Ну и скажи, Спиридонова, какое отчество было у Татьяны
Лариной?
- А там про отчество не было!
- Было! - безжалостно отчеканила Тамара Васильевна.
Не зря она показалась мне похожей на мою первую школьную
учительницу! Представляю, как сурово она проверяла бы у детей домашнее задание!
А отчество Татьяны Лариной я и сама не помню...
- Отчество Татьяны - Дмитриевна, - сообщила Тамара
Васильевна, - отец сестер - Дмитрий Ларин, Пушкин об этом ясно говорит...
- Ну Тамара Васильевна, дайте еще что-нибудь, - заныла
девочка, - честное слово, я прочитала, а про отчество как-то не заметила...
- Ладно, Спиридонова, что с тобой поделаешь. - Тамара
Васильевна направилась к стоявшему в дальнем конце комнаты закрытому на ключ
шкафу, по дороге объясняя:
- У нас со Спиридоновой.., да и не только с ней, особые
отношения, если можно так выразиться - бартерные. Я ей выдаю популярные
детективы из своего, так сказать, особого фонда при том условии, что она
прочтет что-нибудь из русской классики... Спиридонова, - Томочка повысила
голос, - на этот раз прочитаешь "Мастера и Маргариту"!
- Ой, какая толстая! - ужаснулась любительница детективов. -
Ну тогда вы мне за нее две книжки дайте...
- Ладно, Спиридонова, что с тобой поделаешь! - Томочка с
тяжелым вздохом открыла свой "спецфонд" и достала с полки две книжки
в ярких глянцевых обложках. - Вот, даю тебе Неспанского "Записки
покойника" и Мымрину "Труп моей свекрови".
* * *
Дома на меня напал жуткий жор. Сама себе удивляясь, я
смолотила четыре жареных сосиски, а также полную миску салата из помидоров,
запила все это двумя стаканами чая с миндальным пирожным.
- Ты прямо как Варвара, - посмеивалась Луша, глядя, как лихо
я управляюсь с едой.
- Сама не знаю, что на меня вдруг нашло, - смутилась я, -
наверное, это нервное...
Луша аккуратно нарезала сосиску на мелкие кусочки и
предложила ее Кэсси. Та подошла, повертелась вокруг блюдечка, понюхала сосиску
и тихонько, деликатно чихнула.
- Может, ей нельзя с перцем? - испугалась я. - Киса нежная,
вдруг у нее будет расстройство желудка? Нет, Луша, наверное, ей все же нужно
покупать специальный кошачий корм...
- Вот сама и покупай, - беззлобно огрызнулась тетка, - а я
не могу, а то в трубу вылечу...
Я вспомнила про свою тысячу долларов и согласилась, что
должна взять на себя заботы о собственном и кошачьем пропитании.
Только-только мы с Кэсси устроились на диване, обнявшись,
как Луша явилась из кухни и пресекла наше блаженное ничегонеделанье.
- Мария, - начала она строго, - ты в состоянии сейчас
думать?
- После всего съеденного? - искренне изумилась я. - Нет,
конечно!
- Очень плохо! - рассердилась моя неугомонная тетка. - Но
все равно я тебя призываю сосредоточиться.
- На чем?
- На одной мысли, - ответила Луша, - на том, что нам делать
дальше. Потому что, если ты в состоянии это осознать, мы зашли в тупик.
- Вот как? Я, можно сказать, рисковала жизнью.., а чего мы
добились? Вытащили из сейфа завещание, перепрятали его и теперь будем трястись,
что нас обнаружат бандиты, которым это завещание позарез нужно! И ведь
ничегошеньки не ясно! Кто такой Караваев, почему он своей любовнице оставил не
деньги, а контрольный пакет акций этого самого фонда "Чарити"?
- Пока вы с кошкой обнимались, я смоталась к Варваре, -
заметила Луша, - так вот она сказала, что понятия не имеет ни о каком
Караваеве, директора центра зовут Глухаренко Андрей Петрович, и Макарова
Елизавета Васильевна никогда у них в центре не работала... Вот так-то.
