Конечно, героев легче найти среди мужественных генералов и адмиралов, но Пикуль в миниатюрах открыл целую плеяду представительниц слабого пола, достойно занявших место в ряду плодотворных творцов величия нашей истории.
С большой любовью и теплотой написаны женские миниатюрные портреты, будь то хранительница домашнего очага, жена известного скульптора-анималиста Клодта (“Наша милая, милая Уленька”) или основательница научной гинекологии в России Смарагда Голицына (“Славное имя – “Берегиня”).
Кстати, в 1991 году в издательстве “Современник” вышла книга В. Пикуля под общим названием “Славное имя – “Берегиня”, включившая в себя, кроме двух “дамских” романов (“Три возраста Окини-сан” и “Ступай и не греши”), более десятка миниатюр, посвященных исключительно женщинам.
В миниатюре “Дама из “готского альманаха” Валентин Саввич пишет: “Я смотрю на фотографию женщины…” (княгиня Е.А. Радзивилл).
Хотя в самом тексте миниатюр об этом упоминается редко, но так было всегда. При написании миниатюры портрет героя обязательно лежал на рабочем столе Валентина Саввича.
Всех своих героев В. Пикуль “знал в лицо” и писал о них, имея исчерпывающую информацию, начиная с рождения и до смерти. Не случайно в конце многих миниатюр можно найти сведения: он скончался тогда-то, погребен там-то…
Есть среди пикулевских миниатюр и такие, как, например, “Ничего, синьор, ничего, синьорита” или “Куда делась наша тарелка?”, которые не имеют конкретного героя. Вернее – герой есть, но героем является народ. И здесь Пикуль верен себе: захватывающие сюжеты с необычными поворотами, дающие пищу жадному уму, и, как всегда, оригинальные концовки, заставляющие не менее чем над чужими задуматься над собственными жизнью и судьбой.
Обратите внимание, как много у В. Пикуля миниатюр, включающих в себя поэтические строчки. Старинная мудрость гласит: “Прозаик рождается из поэта”. Это действительно так.
Валентин Саввич был большим ценителем и знатоком поэзии, сам писал стихи. Ничего не подозревающий читатель уже немного знаком с отрывками его поэтических упражнений. Дело в том, что в своей литературной работе Пикуль всегда использовал поэтические ремарки, которые удачно вписывались в сюжетную ткань создаваемого произведения. Если же нужные строки не находились, а пикулевская режиссура требовала их присутствия, то он их писал сам. Эти стихотворные вкрапления с диапазоном от озорной частушки до траурного марша рассыпаны по всем томам произведений Валентина Пикуля.
“Русская цензура, – со знанием дела писал Валентин Саввич в миниатюре “Полезнее всего запретить”, – убила писателей гораздо больше, нежели их пало на дуэлях или в сражениях”. Эти слова, конечно, написаны под влиянием ощущения особой щепетильности, с которой относилась современная цензура к автору “Нечистой силы”.
Но цензуру, как оказалось, с помощью миниатюр можно и обмануть. То, что было непозволительно говорить Пикулю, прорывалось из уст исторических личностей. И пикулевские герои из глубины веков “резали правду-матку” в глаза ныне здравствующим потомкам, живущим на новом витке повторяющейся, как известно, истории.
“Почему это у нас дураки в сенате заседают, а умных людей в тюрьмах содержат?” – вопрошал Бичурин (“Железные четки”).
А кто осмелится возражать, если говорит сам император Александр II: “Господа, прежний бюрократический метод управления великим государством, каковым является наша Россия, считайте, закончился. Пора одуматься! Хватит обрастать канцеляриями, от которых прибыли казне не бывает, пора решительно покончить с бесполезным чистописанием под диктовку начальства… Думайте!”
И миниатюра “Человек известных форм”, написанная в ночь после чествования Л. Брежнева, прошла без особых осложнений, хотя начиналась довольно криминальным абзацем: “Понятно, когда полководец, признанный народом, предстает перед нами при всех орденах. Зато страшно смотреть на разжиревшего борова, таскающего на себе пудовый иконостас из орденов, “заслуженных” на тучной ниве общенародного грабительства и рвачества”. Ничего страшного – это ведь о Клейгельсе!
Мини-биографии людей, жизнь которых “прожита не как-нибудь, а с большой, хорошо осознанной пользой”, которые, как, например, Илья Мамонтов, жертвовали собой для будущего счастья человечества, нашли широкий отклик в сердцах читателей.
К глубокому сожалению, большинство поклонников приобщилось к творчеству Пикуля благодаря модным, нашумевшим историческим романам или произведениям морской тематики.
В общем-то, это очень хорошо. Глубокое сожаление касается только того аспекта, что довольно ограниченный тираж исторических миниатюр оставил в тени этот многоцветный венок литературных шедевров, сплетенный Валентином Пикулем.
Реже, чем на другие произведения, приходят письма с откликами читателей на миниатюры.
Но зато какие!
Один корреспондент, довольно широко ознакомившийся с исторической мозаикой, пишет: “Если бы В. Пикуль не написал ничего, кроме своих миниатюр, то и тогда бы он сыскал себе славу российского О’Генри”.
А с каким волнением Валентин Саввич читал письма потомков героев миниатюр, узнавших о деяниях своих предков от доброго, задушевного рассказчика.
Говорят: все поросло быльем, все проходит…
Нет, ничего не проходит бесследно – все остается людям.
Прикоснитесь к миниатюрам Валентина Саввича Пикуля, заставившего заговорить историческую немоту, и вы почувствуете, как обогатится ваш мир.
АНТОНИНА ПИКУЛЬ
