– Не проболтайся об том, – сказал Кобенцль сестре.
– А ты не вставь это письмо в свою комедию…
Безбородко вошел к императрице с докладом:
– Курьер из Вены проехал Киев, не задерживаясь для ночлега, и потому вскрыть его сумку не удалось. Сейчас он будет долго отсыпаться после тяжелой дороги.
– В каком отеле он остановился? – спросила Екатерина.
– К сожалению, курьер остался в посольстве. Думаю, что все нужное мы узнаем из перлюстрации ответных депеш Кобенцля.
– Но я, – сказала Екатерина, – все равно заставлю этого грязного скарамуша писать Иосифу то, что нам выгодно…
Назревал торговый трактат с Австрией, а любой торговый договор – хорошо замаскированный акт политический. Бурный весенний ливень опрокинулся на улицы и сады Петербурга, когда Кобенцль в карете подкатил к подъезду Зимнего дворца.
– И вы… сухой? – встретила его Екатерина.
– Да, ваше величество, хотя и добирался пешком.
– Как же вас не замочил этот проливной дождь?
– О, это целая наука! – отвечал Кобенцль, враль вдохновенный. – У меня в Вене был знакомый патер-иезуит, научивший очень ловко пробираться между падающими каплями…
Екатерина пригласила посла к столу.
– Мне так опротивела эта политика, что я рада поболтать о ваших замечательных пьесах… Кстати, кто сейчас любовником у вашей сестры? А удалось ли ей узнать новые слова из русского лексикона? Этот гадкий Безбородко измучил меня вопросами: каковы ваши торговые альянсы с иными нациями, каковы в них тарифы и… Вы что-то хотите спросить, посол?
– Мой император заинтересован в плавании по Дунаю до его устья, чтобы затем плавать и по Черному морю.
– Я не откажу ему в этой любезности… Между нами: адмирал Грейг уже составил проект штурма крепостей в Дарданеллах со стороны моря. Потемкин в восторге от его планов!
[10]
Передайте его величеству, что я начинаю скучать без принца де Линя.
– Вена желает знать, где сейчас Шагин-Гирей.
– Он получил от меня чин генерал-поручика и готовит с нашей помощью экспедицию для захвата власти в Исфагане.
– Вы желали бы стать и владычицей Персии?
– Нет. Россия будет хозяйкой в море Каспийском…
Через несколько дней из перлюстрации писем Кобенцля она убедилась, что ложная информация для Иосифа изложена убедительно. Хотя веселее от этого ей не стало.
– Австрия союзница никудышная, – сказала она Безбородко. – Я вот думаю: не взять ли мне эту похабницу графиню Румбек да не вышвырнуть ли ее из Петербурга?
– Зачем? – удивился Безбородко.
– А просто так. Хотя бы ради скандала…
За ужином в Эрмитаже, когда меняли куверты, пожилой камер-лакей резко удалился. Екатерина вернула его:
– Голубчик, с чего ты на меня обозлился?
Лакей тоже был вовлечен в политическую игру:
– Не на вас, ваше величество. Но спасу нет слушать, как эта старая ведьма ругается! – И он показал на графиню Румбек.
– Идите, – спокойно ответила Екатерина.
Лакей ушел. «Старая ведьма» осталась сидеть.
– Я сказала – идите, – громко повторила Екатерина.
– Это вы мне? – вспыхнула Румбек.
– Вам. Завтра вас не должно быть в моей столице…
Утром Безбородко, еще заспанный, спросил царицу:
– Но что вам даст удаление сестры посла?
– Графиня Румбек вгрызлась в дела посольские, словно червь в яблоко. Кобенцль, поглощенный актерством, привык получать от нее советы. Сейчас, лишившись поддержки, он станет метаться, как поросенок в мешке, умоляя меня вернуть сестру. Я это ему позволю. Но за это потребую от Румбек кое-каких услуг, о значении которых сам Кобенцль не догадается…
Румбек скоро вернулась в Петербург, снова оглашая салоны каскадами тех выразительных слов, которые обычно произносят извозчики, заметив, что шлея попала под хвост лошади. Но теперь она стала – тайным агентом русского Кабинета при делах посольства своего же брата. Сколько ей платила за это Екатерина – неизвестно. Но Румбек жила в России долго и зажиточно…
* * *
Шведский король Густав III большие деньги, получаемые от Версаля, тратил на вооружение страны, а малые деньги, получаемые из кошелька русской императрицы, он прогулял в путешествии по Европе. Неаполь тоже входил в программу его странствий, и здесь он повстречал графа Андрея Разумовского… Король и посол воспылали друг к другу нежною дружбой. Густав III сделал официальный запрос в Петербург: он хотел бы видеть Разумовского послом в Стокгольме.
– Граф Андрей не любит России, – напомнил Екатерине Безбородко.
– Я это давно знаю. Россия для графа вроде кормушки: нажрался из нее – и можно рылом опрокинуть. Но в политике, – сказала Екатерина, – годятся и такие люди…
Безбородко, сияя бриллиантами, потоптался перед императрицей на толстенных ногах со спущенными чулками:
– Прикажете готовить верительные грамоты для Стокгольма?
– Не суетись. Сядь. Давай все карты в колоде перемешаем. Выписывай кредитивы о назначении Разумовского в… Данию.
– Вот те на! – удивился Безбородко.
– Именно так. Очевидно, главная роль Разумовского у подола королевы Каролины закончилась, а роль жалкого статиста при дворе Неаполя и нам не нужна. Сейчас Разумовский в дружбе с королем шведским. В Стокгольме он будет вреден… для нас, для России. Но Швеция давно зарится на Норвегию, принадлежащую короне королей датских. Посылая Разумовского сначала в Данию, мы пропитаем его там духом обратным, для нас выгодным. А вот когда он станет противником шведской политики, тогда мы его, словно редиску, пересадим на грядки стокгольмские… Что еще на сегодня, Александр Андреич?
– Неприятности с фюрстенбундом…
Фюрстенбунд, основанный королем Пруссии, усиливался с помощью Англии, образуя сцепление германских княжеств, враждебных России. Безбородко сказал, что цесаревич Павел взял на себя роль агента Пруссии, ведя переписку с Фридрихом, выдавая Потсдаму государственные тайны.
– Мало того! Перехвачено его письмо к нашему послу в Берлине, графу Николаю Румянцеву, сыну фельдмаршала. Наследник уговаривает посла поддерживать притязания Пруссии на Данциг, за что сулит ему в будущем пост главы дел иностранных.
– В будущем… это когда нас не станет. Ясно, как день божий, что сын мой – враг мой! – четко произнесла Екатерина…
