– Читали последние метеосводки? – спросил он. – На юге России очень сильные морозы, а синоптики пророчат дальнейшее понижение температуры. – Гальдер вдруг заговорил, что силы русских, кажется, превышают силы вермахта. – И не лучше ли нам сразу сковать фронты обороной? До весны.
– Вы будете говорить об этом с фюрером?
– Даже не заикнусь. Но этот вопрос я обсуждал с Хойзингером. У него несколько иная точка зрения, отличная от моей.
Паулюс поднял воротник, зябко сунул руки в карманы.
– Догадываюсь, – сказал он. – Наша оборона даст передышку русским, а за это время усилится роль Америки. У нас нет иного выхода, как только перейти в мощное наступление, чтобы уничтожить Красную Армию прежде, нежели англосаксы начнут высадку на Европейском континенте…
Гальдер повернул обратно. Долго шли молча.
– Неприятное известие, Паулюс, – вдруг сказал Гальдер. – Эрих Гёпнер откатил свои ролики назад, сдав свои позиции русским, и тем самым нарушил строгий приказ Гитлера.
– Может, он отошел с согласия фон Клюге?
– Клюге не одобрил его ретирады. – При выходе на территорию «Вольфшанце» они оба, и Гальдер и Паулюс, предъявили охране желтые пропуска. – Но Гёпнер – это еще полбеды, – продолжил Гальдер, – а вот что сделает фюрер Рейхенау?
Паулюс всегда беспокоился за 6-ю армию:
– Что же там случилось… на юге?
– Рейхенау тоже отвел армию. Тимошенко доказал этому бравому «эксцентрику», что у него сил побольше, нежели мы считали. Теперь Рейхенау хлопочет о дальнейшем отходе.
– Не похоже на Рейхенау. Не похоже на Шестую армию.
– Сейчас у нас все не похоже, – ответил Гальдер…
Гитлер проснулся к трем часам дня. Кейтель предупредил Паулюса, что фюрер настроен нервно, его месть по отношению к Гёпнеру и Рейхенау может оказаться жестокой. Гёпнер уже вызван в ставку, чтобы получить «по мозгам», а в Полтаву уже послан выговор в такой резкой форме, что Рейхенау служить далее не пожелает. После доклада Франца Гальдера Паулюс все-таки рискнул вступиться за Рейхенау, тактически пытаясь реабилитировать отведение 6-й армии с ее позиций. При этом он неосторожно признал, что большая стратегия всегда останется верной наложницей большой политики. Но, поминая политику, Паулюс забирался в чужой огород, где хозяйствовал один Гитлер.
– Паулюс! – обозлился фюрер. – Если вы считаете, что я неправильно руковожу войною, то вам место не здесь, а там, где вы можете на деле доказать правоту своих обобщений. Советую вам не вмешиваться в мои распоряжения! Иначе вы все окажетесь скоро в роли дворняжки, которая получила пинка под хвост, когда ей вздумалось заглянуть в мясную лавку…
«Что это значит?» – недоумевал Паулюс, готовя себя к самому худшему.
Когда он вернулся в Берлин, Елена-Констанца сразу заметила его подавленность:
– Фриди, у тебя опять дергается левая щека.
– Да, знаю. Смена караула продолжается, – сказал он жене. – В этой гробнице «Вольфшанце» сейчас сортируют свои неудачи с усердием, с каким монахи перебирают свои четки… Как Ольга?
– Ожидаем роды где-то в первых числах апреля.
Перед женой он не скрывал своих опасений, сказав Коко, что фюрер сейчас настроен очень решительно и ждет весны.
– Не думаю, чтобы Гёпнер и Рейхенау угодили под расстрел, но суд трибунала возможен. Жаль, если их ждет отставка. Я переживаю за Шестую армию: ведь это – моя армия… уму непостижимо, сколько миль я накрутил с нею по Европе?
– Значит, – догадалась Коко, – среди генералов опять возникнут перемещения, и я… боюсь.
– Коко, о чем ты?
– Где сейчас Рейхенау? – спросила жена.
– Он сам и его штаб пока что в Полтаве…
Вот именно события в Полтаве и развернули судьбу Паулюса совсем в иную сторону – вместе с его 6-й армией!
15 января 1942 года в Полтаве было очень морозно.
После спортивной пробежки Рейхенау явился к обеду в офицерское казино. Его сопровождал полковник Фердинанд Гейм, начальник штаба его армии. Офицеры заметили, что их командующий, бодрый весельчак с раскатистым хохотом, сегодня едва волочит ноги.
– Доктор Фладе вернулся из Дрездена? – спросил он.
– Задерживается, – ответил Гейм.
– Хорошо бы, – вдруг сказал Рейхенау, – вызвать из Лейпцига профессора Хохрейна, нашего домашнего врача…
Возникло молчание. Офицеры в казино шепотом говорили, что Рейхенау плохо переживает выговор от фюрера и… опалу.
– У меня, – сказал Гейм, – есть бумаги, требующие вашей апробации, но если вы чувствуете себя неважно, то…
– Ничего. Давайте. Я подпишу.
Рейхенау подписал приказы, с трудом поднялся из-за стола. Все услышали его слабый стон. В вестибюле казино денщик уже держал наготове шинель фельдмаршала. Рейхенау просунул в рукав одну лишь руку и… упал, потеряв сознание. Был установлен «паралич с поражением центральной нервной системы», о чем немедленно была оповещена ставка Гитлера.
Хойзингер сразу же известил об этом и Паулюса:
– Кровоизлияние в мозг… вот во что обходятся нам выговоры от фюрера! Положение идиотское: фельдмаршал Рейхенау не только командующий Шестой армией, но под его жезлом и вся наша группа «Юг», где заметно оживились войска маршала Тимошенко… Впрочем, – сообщил Хойзингер, – наш фюрер не помнит зла: он выслал в Полтаву из Лейпцига профессора Хохрейна, а из Дрездена вылетает доктор Фладе. Желательно ваше возвращение в ставку.
Паулюс срочно вылетел в «Вольфшанце», на аэродроме в Летцене его поджидал Рудольф Шмундт, адъютант фюрера.
– Поздравляю, – сказал он Паулюсу. – Шестая армия нуждается в новом командующем, и фюрер помянул вас. Едем…
Как выяснилось позже, Йодль возражал Гитлеру:
– Паулюс отличный генеральштеблер, но какой же он полководец? Ни разу не командовал ни полком, ни дивизией, ни корпусом. Доверять ему целую армию, тем более такую прославленную, как Шестая, лучшая в нашем вермахте, это… даже опасно.
Гитлер соглашался, что Паулюс только теоретик:
– Кто там сейчас начальником штаба? Ах, этот Гейм? Согласен, не та фигура, чтобы подпирать Паулюса… Я дам ему в начальники штаба генерала Артура Шмидта.
На это Кейтель возразил Гитлеру, что если Паулюс только теоретик, то Шмидт лишь фронтовой практик, не имеющий высшего военного образования. Сочетать этих людей под единым штандартом – слишком рискованно, а Йодль добавил:
– Помимо всего, Шмидт обладает каверзным характером.
Но Артур Шмидт был заматерелым нацистом, что явно импонировало фюреру, и он сразу отмел всяческие сомнения:
– Пусть Паулюс поработает с Геймом, а потом со Шмидтом, и, думаю, они станут образцовой супружеской парой, своими личными достоинствами устраняя общие недостатки.
