Просто не было! Он исчез, испарился, растворился в воздухе —
можно перечислить еще несколько синонимов, но от этого понятнее не станет.
Я пыталась внимательно рассмотреть всю рухлядь, валявшуюся
внизу, — вдруг увижу коленку или ухо. Это напоминало разгадывание
головоломки из детского журнала «Мурзилка», когда нужно было найти на картинке
десять волков или зайцев — один сливался с ветками дерева, другой выглядывал из
облаков… Но там я их всегда находила — если не десять, но уж восемь или девять
обязательно, а здесь, сколько ни вглядывалась в ломаную мебель и старые
бумаги, — ничего похожего на человека не могла найти.
Я пришла в восторг — вот это профессионал! Правда, при этом
я слегка расстроилась: что же это выходит, незнакомец тоже поджидает снайпера?
Он думает, что тот попадется в ловушку и останется только эту ловушку
захлопнуть? Мне стало немного обидно; ведь я сама расставила этот капкан, а
неизвестный тип пришел на готовенькое!
С другой стороны, я вспомнила, как ловко он разделался с
шантажистом и решила, что с киллером он тоже справится.. Если, конечно, это
входит в его планы.
Снова началось мучительное ожидание.
Время двигалось медленно, как беременная черепаха. Правда,
стало интереснее: во-первых, я была не одна, а в компании все веселей, даже
ожидание. Во-вторых, я пыталась найти своего ловкого соседа, а разгадывание
шарад и головоломок здорово сокращает время. Однако когда я, стараясь не
шевелиться и почти не дышать, посмотрела на часы, то с удивлением увидела, что
до назначенного мной свидания, остается еще целый час.
Но как раз в это мгновение внизу снова раздался еле слышный
скрип люка. Через несколько секунд в поле моего зрения появился он — тот, кого
я с нетерпением и страхом ждала — молодой человек, уже дважды покушавшийся на
мою жизнь. Он и не думал о том, чтобы переодеться, — по-прежнему был в
черной куртке и шапочке, надвинутой на глаза. Очевидно, у киллеров такая
спецодежда.
Мягкой, пружинистой походкой «черный киллер» подошел к окну,
остановился и напряженно огляделся по сторонам. Его поза выражала недоверие и агрессию.
Мне казалось, что он принюхивается, хищно раздувая ноздри, хотя, конечно, я не
могла этого видеть со своей смотровой вышки. Видимо, он ощутил чье-то
присутствие. Сработало его шестое чувство. Киллер еще раз внимательно
осмотрелся, затем вскочил на подоконник и одним движением вытащил из тайника
свою винтовку. Держа ее в руках, он снова обвел взглядом комнату. Видимо,
обостренный инстинкт хищного зверя, инстинкт охотника и убийцы говорил ему, что
в помещении кто-то есть. Дальнейшие события заняли, может быть, сотую долю
секунды, хотя в моей памяти они запечатлелись в мельчайших подробностях и долго
еще стояли перед глазами.
Киллер, наверное, разгадал ту шараду, которая была мне не по
силам, — нашел второго охотника, спрятавшегося в груде хлама.
А может, тот сам решил нанести упреждающий удар и вынырнул
из своего укрытия. Во всяком случае, из-под горы ломаной мебели стремительно
вылетел человек, накануне артистично изображавший бомжа в Катькином садике.
«Бомж» выбросил руку, и в «черного киллера» полетел нож. Но тот уже вскинул
винтовку и грохнул выстрел… Что такое?
Почему выстрел был таким громким — ведь на винтовке был
глушитель? И что произошло с этой винтовкой? И что случилось с самим киллером?
Он покачнулся и упал на спину. Рукоятка ножа торчала у него
под подбородком, а снайперская винтовка, сжатая в неживых уже руках,
превратилась в уродливый железный цветок. Ствол разорвало пороховыми газами, он
расцвел узкими неровными лепестками, глушитель отлетел в сторону.
«Браво! — восхитилась я, — ведь это моих рук дело!
Это я так ловко испортила винтовку мерзавцу. Ай да Катя, ай да.., как там
Пушкин говорил?»
Второй участник разыгравшейся внизу драмы быстро встал на
ноги, подошел к своему поверженному противнику, наклонился, осматривая
винтовку. Вся его поза выражала недоумение. Затем он выпрямился и внимательно
огляделся по сторонам. Конечно, он догадался, что у развернувшихся на чердаке
районного налогового управления драматических событий был еще один
заинтересованный свидетель, а скорее — участник или даже организатор…
Он мгновенно развернулся и цепким взглядом обвел комнату. Я
перестала дышать и даже боялась закрыть глаза, чтобы он не услышал шороха
ресниц. Он поднял глаза наверх, и вот тогда я представила, что я — мумия, лежу
здесь уже две тысячи лет и не имею к Кате Дроздовой никакого отношения. Это
помогло. Мужичок хмыкнул совсем по-домашнему, вытащил свой нож из трупа и ушел,
оглянувшись на прощание. Мне показалось даже, что он подмигнул, но, возможно, я
ошибаюсь. Интересно, как он протащил нож мимо охраны внизу. И тут я поняла, что
он проник в башню совершенно другим путем. А мне следовало поторопиться и
поскорее распрощаться с покойником.
Совершенно ни к чему было тут торчать — вдруг кто-то слышал
выстрел и придет проверить…
С большими предосторожностями я сползла вниз и оглядела свою
одежду. Вид был, как говорит мать, — с пустыни на пирамиду, то есть
совершенно невозможно было в таком виде идти на улицу. И хотя пальто я
предусмотрительно сняла, когда лезла наверх, но все равно мне пришлось тащить
его с собой, так что оно здорово помялось. Тем не менее нужно было на что-то
решаться. Времени без десяти шесть, конторы закрываются.
Я подошла к окну и выглянула осторожненько. Внизу в скверике
с несколькими чахлыми деревцами на скамеечке сидел ненаглядный. Ну надо же,
пришел заранее! Видно, сестра его накачала. Я вгляделась и не поверила своим
глазам: в руках у ненаглядного был букет цветов! Правда, букет — это громко
сказано, на самом деле, всего лишь скромненький букетик гиацинтов, раньше он
никогда не приносил мне цветов. Да, по правде сказать, не помню, кто и
приносил. Разве что на работе ко дню рождения и на Восьмое марта подарят
дежурный букет…
Господи, рядом с трупом я думаю о цветах! Совсем с ума
сошла. А впрочем, у каждого своя судьба. Киллер — профессия опасная для
здоровья. За что, как говорится, боролся, на то и напоролся.
Размышляя так, я вытряхнула пальто, вытерла сумочку,
повязала шарф, а волосы не стала прятать под шапочку, они яркие, рыжие, авось
отвлекут внимание, и люди не заметят помятой одежды. Подумав, я решила оставить
пистолет, обтерла его носовым платком, чтобы не было отпечатков, и закопала в
углу в кучу бумаг.
Начнем, благословясь! — как говорил отец, когда бывал в
хорошем настроении.
Я откинула крышку люка в полу и осторожно начала спускаться
по железной лесенке.
Проклятая лестница звенела, но я надеялась, что шум в трубе
(там по-прежнему резвилось стадо диплодоков) заглушит мои шаги. Вот и старая
дверь, та, что ведет в коридор шестого этажа. Отсюда вниз тоже вела лестница —
аварийный выход, но я отказалась от мысли спуститься по этой лестнице вниз.
Скорей всего, дверь на улицу заперта.
Проходя в башню три часа назад, я оставила дверь приоткрытой
— уж очень трудно было ее закрыть, потому что петли проржавели, — и сейчас
застала ее в таком же виде.
