— Неужели вы согласны показать нам все?
Англичанам объяснили, что гостям, как союзникам, будет показано все. И действительно от них ничего не скрывали. Союзников буквально поверг в изумление дизельный отсек, сверкающий небывалой мощью двигателей.
Внимательно они прочитали фирменную табличку советского завода.
— А мы думали, что у вас стоят немецкие дизеля.
Браман мигнул мотористам, чтобы следили за союзниками. Это было кстати, ибо, верные любви к сувенирам, англичане исподтишка уже откручивали от дизелей гайки и клапаны — на память о «К-21», выходившей в атаку на самого «Тирпица»! На следующий день, уязвленные порядком на наших лодках, англичане устроили у себя аврал. Грязь они гребли ведрами и лопатами (это не преувеличение!). За борт летели объедки, тряпки, драная обувь, дохлые крысы, какой-то невыразимый хлам. После чего англичане пригласили в гости наших подводников. Чисто, правда, но накурено — хоть топор вешай (это на подлодке, где особенно ценен воздух для дыхания). Страшный треск стоял в отсеках — матросы резались в кости. Легкомысленные, мягко выражаясь, фотографии уснащали не только переборки, но даже механизмы. На советских и своих офицеров — ноль внимания. Один наш лейтенант (наивная душа!) спросил союзного лейтенанта — нельзя ли призвать матросов к порядку.
— Можно, — согласился тот. — Но вы же видите — они сидят без фуражек. И пока не наденут их снова, они считаются свободными от службы… Мы решили тоже ничего не скрывать, как не скрывали и вы от нас. Пожалуйста, смотрите!
— А почему вы стреляете по врагу с дальней дистанции?
— Потому что мы еще не записались в клуб самоубийц.
— А зачем выпускать в противника сразу по десять торпед?
— Так больше шансов поразить его… К тому же за каждую истраченную торпеду командир лодки получает денежную премию от фирмы, которая производит эти торпеды.
— А мы их бережем, — признался наивный лейтенант.
— У вас нет короля — богатого, как у нас.
Вскоре состоялось деловое свидание Лунина с командующим флотом.
Вице-адмирал Головко умышленно вызвал подводника на откровенный разговор:
— Давайте, товарищ капитан второго ранга, разберемся во взрывах… Как вы мыслите себе этот каскад взрывов после атаки? Первые два по выпуске торпед — понятны. Вы угодили в «Тирпица», в чем я нисколько не сомневаюсь. А… дальше?
Лунин сказал:
— Я и сам много думал об этом. Грохот третьего взрыва продолжался секунд тридцать, его явственно слышали в аккумуляторных «ямах». Он кажется мне странным, этот взрыв..
— Ну? И к какому же вы пришли выводу?
— Мое мнение таково, — отвечал Лунин адмиралу. — Вторая торпеда в «Тирпица» не пошла. Один из германских эсминцев, когда увидел, что грозит линкору, принял торпеду на себя!
— Так. Дальше.
— Эсминец затонул. Глубинные же бомбы, видать, были установлены на дистанцию взрыва заранее. Когда тонущий эсминец достиг той глубины, которая была установлена минерами на взрывателях бомб, эти бомбы стали рваться на корме одна за другой. Отсюда и продолжительность очень сильного взрыва.
Они помолчали, раздумывая.
— А было еще два взрыва потом? — напомнил Головко.
Лунин честно признался, что не понимает — или это последствия его попаданий, или грохот тех глубинных бомб, которые противник наугад швырнул за борт, желая если не поразить, то хотя бы отпугнуть его «К-21» от линкора…
Арсений Григорьевич впоследствии записывая: «Не слишком ли поторопилось Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить караван?.. На фоне таких действий атака, произведенная „К-21“, особенно выделяется смелостью, скажу больше — героизмом наших людей, и думаю, что не ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо приказ Британского адмиралтейства о расформировании конвоя PQ-17 (! — В. П.) поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное положение…»
Лунин и команда его героической «К-21» четырьмя залпами из кормовых труб сорвали не только планы Гитлера, Редера и Шнивинда — заодно они спутали карты и в той авантюрной игре, которую повели сейчас некоторые из англичан.
ПОСЛЕДСТВИЯ
Как выяснилось после войны, противнику удалось перехватить и расшифровать то радиодонесение в Полярное, которое послал Лунин в свой штаб, сообщив точные координаты «Тирпица». Немцы перехватили и донесение английской лодки «Аншейки», пропустившей «Тирпица» мимо себя. Вслед за этим Уайтхолл объявил германскому флоту «электронную войну». Мощные глушительные установки, о силе которых немцы еще не догадывались, расстроили работу немецких радиостанций, связь Берлина с Норвегией прервалась.
«Тирпиц» тоже попал под удар «электронных бомб»: его рация заглохла на рабочих частотах, а из паники хаотических звуков, загромождавших эфир, словно мусором загородную свалку, радисты немецкого флагмана сумели выудить лишь два страшных префикса, которые Редер адресовал Шнивинду, — это были секретные сочетания: КР-КР… Они означали, что «Ход конем» безнадежно провалился. Впрочем, Шнивинд и сам понимал это…
Высокопарные разговоры фюрера о «дорогих игрушках» закончились обычным утверждением Гитлера, что дальнейший риск с линкорами недопустим, и «Тирпиц» закончил свою жизнь на унизительном приколе, ремонтируясь в узком чулке Ко-фьорда, который является ответвлением гигантского Альтен-фьорда.
Результат, лунинской атаки превзошел все ожидания: «Тирпиц» в дальнейшем оказывал на Северном театре лишь моральное воздействие на своих противников, а в океан он вылез только однажды — для обстрела угольных шахт Шпицбергена. Но он еще продолжал воздействовать на английский флот как неустраненная угроза, которая в любой момент способна из потенциальной перерасти в угрозу ощутимо материальную. Далее, на протяжении двух лет; все попытки британцев сводились к уничтожению «Тирпица», причем попытки эти были весьма хитроумны.
Англичане построили малюсенькие подлодки, которые моряки называли блохами. В ночь на 23 сентября 1942 года эти «блохи» покусали «Тирпица», когда он дремал на приколе в теснине между скалами (от взрыва торпеды была нарушена центровка гребных валов). А вскоре Home Fleetly удалось расправиться в открытом бою с другим немецким линкором — «Шарнхорст». Битва во мраке полярной ночи, почти целиком построенная на технике радиолокации, разыгралась в зоне Северного флота; англичане уходили в бой из нашей бухты Баенга, туда же и вернулись после победы. Свидетелями этой беспримерной дуэли, вроде секундантов, были наши подлодки, причем «К-21» снова выходила в атаку…
Я хорошо помню возвращение линкора «Дюк-оф-Йорк» в Кольский залив, помню резкую сухощавую фигуру британского адмирала Фрейзера, помню ряды носилок вдоль заснеженных пирсов Баенги, на которых под одеялами лежали раненые матросы с геройского крейсера «Ямайка». Наш эсминец выходил в море для встречи победителей, как положено — с музыкой, имея на борту сводный оркестр. Но когда из мглы океана выросла несуразная глыба «Дюк-оф-Йорка», на палубу смог вылезти только один барабанщик (весь нежно-зеленого цвета). Как бы он ни был талантлив, но он не брался исполнить на барабане сложную вариацию «Боже, храни короля…». А все флейты, тарелки и даже неустрашимый геликон валялись сейчас вповалку на рундуках наших кубриков — укачались!
