Пользуясь выигрышем в скорости, «волки» старались за ночь обогнать транспорта на дизелях, а на рассвете они шли под воду, спокойно выжидая, когда цель сама придет в пересечение нитей перископа… Такой способ атаки у немцев назывался «кабинетной атакой»!
Операция «Ход конем» вступила в свою решающую фазу; вдогонку «волчьим стаям» Дениц послал из Лориана свое обычное традиционное напутствие:
«Преследуйте! Атакуйте! Топите всех!» После чего деловито добавил открытым текстом без шифра: «Поменьше неприятных известий с моря! Это портит настроение тем командам, которые собираются уходить на позицию…»
Агония беззащитных кораблей и людей, плывущих на них, была ужасна, и пусть она послужит укором мертвецов совести тех, кто допустил это неслыханное предательство!
— Их сразу два, — сказал Ральф Зеггерс. — Один под британским, другой — под флагом Штатов… Собачий холод, мои руки не могут выносить этого.
Пальцы на перчатках Зеггерса были отрезаны, как у торговок, чтобы на морозе пересчитывать монеты. Он подул на замерзшие пальцы и снова повел перископ вдоль горизонта.
— Можно даже всплыть… Они же как овцы сейчас! — Без пастуха и без овчарок…
— Не советую. На «либерти» установлены «эрликоны», — сказал штурман и крикнул коку, чтобы им заварили кофе покрепче.
Зеггерс глянул на счетчик лага: винт толкал сейчас лодку на скорости в восемь узлов, и при этом они шли, не отставая от транспортов (скорости противников были равнозначны).
— Ладно, — решил он. — Одну вколотим… Курсы у нас параллельны, лишь возьму упреждение. Тут не надо даже тригонометрии, будь она проклята…
Носовой аппарат, можно открывать заслонки… Левой трубой… одну… внимание… пли!
Глухо булькнув, вся в пузырях воздуха, обильно смазанная тавотом, торпеда пошла на транспорт. Следя в перископ за туманной дорожкой торпедного следа, взбившего поверхность моря отработанным керосиновым газом, Зеггерс стал смеяться:
— Всегда забавно видеть, как волнуются на кораблях при виде наших хрюшек!
Нет, им не увернуться… сейчас… вот!
Банг — раздался взрыв, гидравлический «молот» двинул в корпус лодки, и четвертый отсек вдруг доложил:
— Фильтрация заклепок… у нас появилась «слеза»!
— Ах! — огорчился Зеггерс. — До чего же ослабел корпус.
— Виноват ты сам, Ральф, — недовольно заметил штурман. — На кой черт ты всегда стреляешь с дистанции, на которой нас контузит от собственных взрывов?
— Зато не нужно ломать голову в тригонометрии…
На лодке услышали треск: это море рвало стальные переборки пораженного корабля, и Зеггерс скомандовал на всплытие.
— Американец удирает, — сказал он. — Очевидно, у него хорошие машины…
Мы его сейчас прикончим артиллерией!
Всплыли. Транспорт под флагом США наращивал скорость. Торпедированный же «англичанин» быстро тонул, переворачиваясь. В его трюмах, кажется, были запасы мазута, и теперь толстым слоем, очень медленно, как асфальт по мостовой, мазут растекался по стылой воде, а в нем беспомощно барахтались ошеломленные взрывом и ужасом люди.
— Полный вперед! — скомандовал Зеггерс, и внутри субмарины, чихнув от напряжения, открыли пальбу запущенные дизеля, клапаны которых давали сейчас больше 2000 выстрелов в минуту; люди в отсеках, как рыбы, разевали рты, но объясняться им приходилось больше на пальцах. — Добавить оборотов!
«Американец» поднатужился турбиной — стал удирать.
— Огонь! — велел Зеггерс комендорам, но пушка смолчала.
Заряды наружных кранцев отсырели в морской воде при частых погружениях, а сухой боезапас изнутри погребов лодки наверх подать еще не успели…
— Стоит ли нам утруждать дизеля? — сказал Зеггерс, — Этого «американца» подберут другие из нашей стаи…
— Там бродят шлюпки, — показал сигнальщик за корму.
Зеггерс поднял к глазам тяжелый бинокль с фиолетовыми, как тюльпаны, линзами. Цейс приблизил к нему шлюпки со спасающимися англичанами. Сухой боезапас уже подали наверх.
— Разбейте их… — с ленцой приказал Зеггерс и нагнулся над люком, откуда несло ужасным зловонием. — А когда будет готов кофе?
Комендоры расстреляли шлюпки. Мазут растекался по морю, сглаживая своей пленкой острые гребни. Кое-где круглыми мячами прыгали среди волн головы англичан.
— Ну, я думаю, тронемся дальше, — заметил Зеггерс.
Громадный крест (черный, в белом круге), выведенный на носовой палубе лодки, — чтобы не бомбили свои самолеты! — окатывало водой. Зеггерс велел комендорам убраться в отсеки, перевел субмарину в позиционное положение, чтобы над морем двигалась только рубка… Там он и стоял, в укрытии козырька рубки, попивая кофе, куря сигарету и слыша вопли гибнущих людей. В глубину поста он передал рулевому:
— Возьми немножко вправо… тут барахтается один Чарли Чаплин, и я хочу малость с ним позабавиться!
Подводная лодка подцепила тонущего человека своей палубой, полупогруженной в воду, и человек вдруг почуял под собой опору, не веря в свое спасение. Но вид его был ужасен в даже отвратителен. Весь черный и липкий от мазута, со следами ожогов на голом черепе, он катился сейчас через всю палубу, взмахивая руками, пока волной не ударило его о железо рубки. Пальцами он протер себе глаза, слипшиеся от мазута. Ухватясь за пушку, стал подниматься. Его тут же стало рвать черной маслянистой нефтью.
Вряд ли сейчас он понимал что-либо: куда попал и что это за море… Он не сразу увидел склоненное над ним лицо гитлеровского подводника. А выше билась на ветру мокрая тряпка флага со свастикой. И тогда человек стал понимать, куда он попал. Зеггерс меж тем охотно наблюдал за ним и его действиями. Было любопытно, что станет просить этот человек сначала: водки?.. пощады?.. убежища?
— Откуда вы шли? — дружелюбно спросил его Зеггерс.
Мешая английские и немецкие слова, британец заговорил:
— Мы шли на Архангельск… из Хваль-фьорда. Возьмите меня, комендор… я же не сделал вам ничего дурного…
— А какой был груз? — опять спросил его Зеггерс.
— Самолеты… и еще что-то в ящиках. Я не знаю, что там лежало…
Возьмите меня, я не много места займу на вашей лодке!
— А как называется это судно США, что ушло от нас?
— Это был сухогруз «Винстон-Саллен», он шел от Бостона… Возьмите! Ради бога, который един для всех нас, христиан… Ради себя возьмите: в старости этот поступок послужит вам утешением… Ради матери, если она ждет вас с моря!
— У меня нет матери, — жестко ответил ему Зеггерс. — Вы, англичане, убили ее при налете на Кельн… Советую вам остаться мужественным до конца.
Легкой вам смерти — прощайте!
Он захлопнул над собой тяжелую крышку люка.
