Книга Фаворит, страница 103. Автор книги Валентин Пикуль

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фаворит»

Cтраница 103

Из Варшавы его поддержал король. «Довольно казней, — писал он Браницкому. — Если вам угодно, лучше уж клеймите каждого десятого». Совет был неосторожным: Стемпковский исполнил его буквально. Свирепые расправы в Кодне стали известны запорожцам, они озлобились на Екатерину, которая левобережных украинцев сослала в Сибирь, а правобережных отдала в руки палачей шляхетских…

Сколько еще страданий предстояло пережить русским, украинцам и полякам! А Иван Гонта долго будет смотреть с высоты, как движется под ним толпа народная, как одни плюют в него, а другие благословляют! На голом черепе сотника ветры раздували оселедец казачий, будто не умер он, а по-прежнему мчался на лихом скакуне, и кожа на лице Гонты, задубленная морозами и прожаренная солнцем, стала похожа на тот самый пергамент, на котором писалась фальшивая «золотая грамота»…

Но ты, курьер с берегов Босфора, где же ты?!

Об этом курьере думал и Алексей Михайлович Обресков, в яме сидючи. Всегда полнокровный, он стал опухать. Его тайно навестил бывший реис-эфенди, поведал о татарском набеге. Конечно, это лишь слабый укол в подвздошину России — теперь следует ожидать мощного удара, и Крым-Гирей уже поднимает орды свои.

— Не знаю, верить ли, но конфедераты барские утверждают, будто наш султан предложил Марии-Терезии навечно отдать Австрии Сербию с Белградом, если она сейчас выставит против России корпус на Дунае, и цесарка вроде бы согласилась…

— Старая, вредная тварь! Конец ее будет ужасен.

Они говорили по-немецки. Ахмет-эфенди спросил, чем он может облегчить его положение в этой яме. Обресков расплакался:

— Не пожалей пиастров! Найми в кофейне лучшего певца, пусть в Буюк-Дере споет под окнами моей жены. Она узнает, как я люблю ее, если услышит романс вашего бессмертного поэта — Бакы.

— Не плачь, Алеко, я это сделаю для тебя…

Вечером в Буюк-Дере пришел уличный бродяга-певец, высоким и чистым голосом запел в опустевшем саду русского посольства:


Точно прекрасная роза

Кравчему — чаша с вином,

Тот, кто возьмет ее в руки,

Становится соловьем.

Он скажет: взгляните, вот рана

На голове у меня,

Красной и жуткой гвоздикой

Рдеет она для тебя.

Из-за тоски беспредельной

К локонам тонким твоим

Стал гиацинтом лазоревым

Сумрачный вечера дым…

На окне едва заметно шевельнулась плотная занавеска. Петербург известился о войне лишь 1 ноября.

6. ПРОБУЖДЕНИЕ

Военная коллегия в тот же день получила письмо от Екатерины: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который крепко спал: я — сей кот, который вам обещает дать себя знать, дабы память обо мне не скоро исчезла… Мы всем зададим звону!» Женщина примчалась из Царского Села в столицу, взволнованная и напряженная. Она быстро поднималась по лестницам двора, на ходу распахнув шубу, разматывая платок на голове.

— Мы избавлены от тяжести, — торопливо говорила она в ответ на поклоны придворных. — Сколько было с нашей стороны уступок и задабривании, сделок и глупостей, чтобы избежать этой войны. Но война пришла… Покоримся же воле Божией!

Панину она сказала, что для ведения войны необходимо образовать Государственный совет из лиц доверенных:

— Я только женщина и в делах военных мало смыслю… Не возражайте! Лучше подумаем, кого в Совет сажать?

В числе прочих Панин назвал и ее фаворита, ибо забудь он Гришку, так потом обид не оберешься. Подле покоев Екатерины освободили комнату, стащили туда мебель для сидения и писания, и 4 ноября императрица открыла первое заседание:

— Принуждены мы, русские, иметь войну с Портою Оттоманскою. Обеспокою вас тремя вопросами. Первый — как вести войну? Второй — с какого места начать войну? Третий — как обезопасить остальные границы России?

Войну решили вести непременно наступательную. Исходные позиции выбрали у Днестра, чтобы заодно уж оградить от вторжения турок Подолию, задумали сразу блокировать Крым от Турции, но для этого флот надобен, а значит, предстоит возрождать верфи на Дону и в Воронеже.

Екатерина помалкивала, пока мужчины размечали дислокацию войск. Вдруг дельно заговорил Григорий Орлов:

— Хорошо бы нам заранее определить, каковы цели войны, которая нам навязана. А если война целей не содержит, так это вообще не война, а… драка. Тогда и кровь проливать напрасно не стоит.

Если этот вопрос и родился в голове Орлова, то предварительно он, конечно, одобрен императрицей. Панин дал ответ:

— Цель войны — скорейшее окончание ее!

— Победой, — добавил вице-канцлер Голицын.

Фаворит к заседанию был подготовлен хорошо.

— Победа, — сказал Гришка, — это лишь успех в войне. Но это еще не цель войны. Надо думать, какие выгоды в политике и в пространствах должно принести нам оружие.

Панин, не желая терять главенства в политике, поспешил вернуть прения в русло военных интересов, и это ему отчасти удалось. Армия страны была поделена на три главные части: наступательную, оборонительную и обсервационную (подвижный резерв). Екатерина просила мужчин сразу же выбрать командующих армиями:

— Петр Семеныч Салтыков уже стар, пущай на Москве остается, ею управляя, наступательную армию Голицыну предлагаю…

А ведь все думали, что императрица бросит в наступление именно Румянцева, но она выдвигала Голицына, назначив Румянцева во Вторую армию — оборонительную. При этом генерал-аншеф Петр Иванович Панин сопел сердито: опыт военный велик, а куда девать его!.. Орлов сказал: пока Россия флота на Черном море не имеет, хорошо бы пощекотать пятки султану с другой стороны:

— Из моря Средиземного! Вот потеха-то будет.

— То немыслимо, — возразил князь Вяземский.

— Да почему, князь? — удивилась Екатерина.

— Флота нет для плаваний столь далеких…

Но все согласились, что такая «диверсия» весьма заманчива.

— Тем более, — говорили дружно, — корабли наши в море Средиземном дорогу с клюквою да соболями уже проведали…

Екатерина, не забывая о главном, напомнила:

— Граф Григорий о целях войны речь повел, но его прениями не поддержали… Я предлагаю этот же вопрос, но в иной форме: к какому концу вести войну и в случае авантажей наших какие выгоды за полезное принимать? Подумайте…

Екатерина — не Орлов, и, если она сама спрашивает, надобно отвечать. Члены Совета высказались: в случае военного успеха потребуем у султана свободы мореплавания в Черном море, кроме того, установим нерушимые границы между Польшей и Турцией.

— Мне от ваших слов теплее, но еще не согрелась, — сказала Екатерина, беря пясть табаку из табакерки. — Возвращаю память вашу к предначертаниям дней минувших… Не пора ли России довершить начатое Петром Первым и Великим?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация