* * *
Тем временем Морган в покоях Келсона критически рассматривал свое отражение в небольшом зеркале, а Дерри стирал остатки мыльной пены с его щек и ушей. После ванны и бритья генерал чувствовал себя почти заново родившимся. Он был в чистой рубашке и исподнем — такой роскоши Морган не знал уже несколько последних месяцев и, откровенно говоря, испытывал блаженство.
Когда Дерри отпустил слуг, помогавших ему, в комнату проскользнул Дункан; встретив взгляд молодого лорда-гофмейстера, он укоризненно покачал головой, сетуя, что его не позвали раньше.
Тихо подойдя к Моргану, он поменялся местами с Дерри и пробормотал, стряхивая пылинки с его белой льняной рубашки.
— Так, так… Нам нужно постараться, чтобы он получше выглядел.
Удивленный Морган чуть было не схватился за оружие, но, узнав Дункана, усмехнулся. Тем временем Дерри, закончив свои дела, уселся в кресло.
— Надеюсь, ты больше не будешь пугать меня так. — Генерал посмотрел на Дункана. — Я мог оставить тебя без головы, прежде чем догадался бы, что это ты.
Дункан улыбнулся и небрежно облокотился на подлокотник другого кресла.
— Думаю, ты все же успел бы догадаться, — мягко возразил он. — С тех пор, как я покинул вас, ничего не случилось, надеюсь?
Морган кивнул.
— А что еще могло случиться?
— Землетрясение, наводнение, что угодно, — пожал плечами Дункан. — А вот у меня есть для тебя небольшой сюрприз.
— Ты уверен, что я выдержу это? — усомнился Морган. — После всех сюрпризов, выпавших на нашу долю за последние двадцать четыре часа, сомневаюсь, что я перенесу еще что-то в этом роде.
— О, это — перенесешь, — усмехнулся Дункан. Он достал из-за пояса нечто, завернутое в бархатную ткань, и подал Моргану. — Келсон попросил передать это тебе. Кажется, он хочет назначить тебя Королевским Поборником.
— Поборником? — повторил Морган и уставился на кузена расширившимися глазами. — Откуда ты знаешь?
— Ну, в конце концов, Келсон иногда говорит мне кое-что такое, что не говорит даже тебе, — сказал Дункан, с невинным видом глядя в потолок. — Да и кто еще может быть им, если не ты, вояка? Я, что ли?
Морган удовлетворенно усмехнулся, разворачивая бархат. В массивной золотой оправе мерцал обтесанный оникс, на лицевой стороне которого был вырезан Золотой Гвиннедский лев.
Морган с благоговением полюбовался на него, потом подул и потер его рукавом — гемма блистала, как морозная полночь. Генерал надел его на правый указательный палец, затем вытянул обе руки рядом ладонями вниз. Гвиннедский лев и Корвинский грифон мерцали золотым и зеленым.
— Я ничего не понимаю, — в конце концов прошептал Морган, растерянно опустив руки. — Я не возьму в толк, почему он сделал это, ведь титул Поборника всегда был наследственным.
Он осмотрелся вокруг, словно не веря себе, потом с улыбкой покачал головой.
Дункан тоже улыбнулся:
— Кстати, где Келсон?
— Принимает омовение, — ответил Морган, взяв начищенный сапог и доводя его до блеска мягкой тряпочкой. — Он немного, как бы это сказать, расстроился тем, что его будут одевать сегодня утром; все спрашивал, почему не может одеться сам. Я напомнил, что это одно из испытаний королевской власти, которую он принимает на себя, — и это, кажется, почти удовлетворило его.
Дункан взял другой сапог Моргана и засмеялся:
— Если бы он знал, что ему придется сегодня вынести, он был бы очень рад, что его одевают. Помню, я был весьма благодарен, если находился хотя бы один помощник, который облегчал мне подготовку к важной церемонии.
Он легко вздохнул.
— Там так много всяких шнурков и узелков!
Морган фыркнул.
— Ха-ха! Ты же любишь это!
Он взял у Дункана второй сапог и стал энергично тереть его.
— Но все-таки, что еще было ночью?
— Ничего. Легли спать, — ответил Морган.
Пока он натягивал сапоги, Дункан взял кольчугу генерала и вывернул ее на правую сторону. Морган просунул голову и руки в отверстия кольчуги, натянув ее на белую льняную рубашку.
Поверх же кольчуги он надел красивую легкую рубашку из красного шелка со шнуровкой впереди. Дункан завязал шнурки на запястьях, затем надел на кузена черное бархатное облачение, украшенное золотым шитьем и жемчугом. Моргана слегка позабавил вздох, сопроводивший это, но он воздержался от каких бы то ни было комментариев. Он поправил широкие с прорезью рукава, сверкнувшие багровой изнанкой, и вытянул руки, пока Дункан перевязывал его талию широким малиновым поясом.
Дотянувшись до клинка Моргана в старых кожаных ножнах и прицепив его к висящему на поясе кольцу, священник отступил назад, оглядывая друга долгим придирчивым взглядом. Покачав головой, он поднял бровь в поддельном отчаянии.
— Нет, к тебе просто не подступиться! — произнес Дункан. — Судя по всему, ты будешь самым дьявольским Поборником из всех, что были с давних времен!
— Ты совершенно прав! — согласился Морган, приняв важную позу.
— И ты будешь самым тщеславным Поборником, какого мы когда-либо видели! — продолжал его кузен.
— Что?
Дункан поднял палец вверх.
— Запомни, Аларик, я твой духовный отец. Я говорю тебе это для твоей же пользы.
Сохранять и дальше серьезный вид Морган не смог — его охватил смех. Почти одновременно и Дункан начал хохотать, в изнеможении опустившись на ближайший стул.
В дверях, ведущих в уборную Келсона, показался слуга, одетый в красную ливрею, с недовольным выражением на лице — по-видимому, их хохот был слышен и в соседней комнате.
— Что-то не так, ваша светлость? — спросил он холодно.
Морган заставил себя сдержать смех, покачал головой и отослал слугу, но, спохватившись, окликнул снова.
— Готов ли его высочество? Монсеньор Мак-Лайн скоро отправится в собор.
— Я готов, отец, — сказал Келсон, входя в комнату.
Морган невольно выпрямился, а Дункан поднялся на ноги, когда он появился перед ними в королевских, блистающих золотом одеждах. С трудом верилось, что это — тот самый мальчик, который испуганно преклонял с ними колени минувшей ночью.
Весь в шелку и атласе, он стоял перед ними, как юный ангел; белоснежный цвет его одеяния нарушала лишь нежная игра золота и рубинов, украшавших края одежды. Поверх всего был надет великолепный, с малиновой подкладкой, плащ из атласа цвета слоновой кости, украшенный жемчугом в золотой и серебряной оправе. В руках он держал изящные лайковые перчатки и пару позолоченных серебряных шпор. Его голова с орлиным профилем была обнажена, как и приличествует некоронованному монарху.
— Я вижу, вам сообщили о вашем новом титуле, — сказал мальчик, с одобрением глядя на новый наряд Моргана. — Вот, — протянул он шпоры. — Это для вас.
