Да, голос звучал у него в мозгу.
«Берегись, Дерини! Здесь опасность! Из ста братьев остался я один, чтобы попытаться с помощью своих слабых сил разрушить Путь Перехода, который не должен быть осквернен. Друг, берегись, защищайся, Дерини. Люди убивают то, что не могут понять. Святой Камбер, защити нас от зла, порожденного страхом!»
Дункан открыл глаза, посмотрел вокруг, а затем снова попытался услышать голос.
«Берегись, Дерини! Здесь опасность! Из ста братьев…»
Дункан прервал контакт и вздохнул.
Да, это послание было оставлено последним Дерини, который охранял это место и перед смертью пытался разрушить Путь Перехода. Удалось ли ему это?
Опустившись на колени, Дункан внимательно начал изучать пол, затем вытащил кинжал и начал расчищать место от обломков. Так и есть!
На полу была видна слабая линия, ограничивающая площадку, примерно три на три фута. Как и в соборе, эта площадка была когда-то закрыта ковром, но ковер уничтожили много лет назад. А сам Путь Перехода?..
Вложив кинжал в ножны, Дункан положил руки на пол и сосредоточился. Он ждал, не почувствует ли легкого головокружения, которое всегда предшествует Переходу. Ничего. Он снова попытался, и на этот раз ощутил волну надвигающегося мрака, боли, первые слова послания, которое он уже слышал. И снова ничего. Путь был мертв. Последний Дерини выполнил свою задачу.
Со вздохом Дункан поднялся на ноги, оглядел комнату еще раз, вытирая руки о штаны. Теперь им придется пробиваться в Ремут самим. Путь разрушен, выбора у них нет. А может быть, им придется ехать в Кулди, так как Келсон собирался присутствовать на свадьбе Бронвин и Кевина.
Ну что же, делать нечего. Нужно идти будить Аларика. Пора уже двигаться дальше. Если им повезет и помех не будет, то уже следующей ночью они прибудут в Ремут, намного опередив преследователей.
Переливчатый звон колоколов призывал епископов в собор Святого Эндрью в Джассе. Ночь была ясная. Слабый морозец пронизывал все, и мелкие кристаллики льда кружились на ветру.
Епископы собирались. Два молодых священника вручали каждому входящему длинную свечу, зажигая ее от негасимого огня. Пламя трепетало при сильных порывах ветра, который врывался сквозь непрерывно открывающуюся дверь, причудливые тени, отбрасываемые входящими, плясали на стенах собора. Люди приходили в собор и занимали свои места на скамьях. Две ломаные линии безликих людей с огнем в руках.
Когда колокола смолкли, секретарь сосчитал всех присутствующих и громко объявил, что собрались все, кто обязан быть на этом ритуале. Он исчез в темноте зала, и послышался скрежет засова, когда он закрывал тяжелые двери. Затем он и два присоединившихся к нему молодых священника со свечами в руках сели на свои места на боковых скамьях.
Наступила пауза. В темноте слышались кашель, шарканье ног. Затем открылась боковая дверь и появился Лорис. Лорис был сегодня в полном облачении. Черно-серебряная сутана свободно свисала с его плеч, митра, усеянная драгоценностями, венчала его голову. В левой руке он держал серебряный крест. Он решительно прошел на трансепт и повернулся к присутствующим. Рядом с ним шли архиепископ Корриган и епископ Толливер. Замыкал шествие епископ Кардиель. Молодой служка шел перед ними с тяжелым распятием в руках.
Пройдя между двумя линиями духовенства, Лорис и его свита дошли до алтаря, остановились, почтительно поклонились алтарю и повернулись лицом к залу.
Кардиель подошел к монаху, взял у него четыре свечи и искоса взглянул на Арлиана. Лицо Кардиеля были угрюмо. Затем он вернулся на свое место рядом с Толливером и роздал горящие свечи Толливеру, Корригану и Лорису.
Со свечой в руке Лорис выступил вперед и выпрямился во весь рост. В его голубых глазах горел холодный огонь, когда он осматривал зал.
– Вот текст церемонии отлучения, – сказал он. – Слушайте внимательно:
«Так как Аларик Энтони Морган, герцог Корвина, господин Корота, Генерал Королевских армий, Чемпион Короля и монсеньор Дункан Говард Мак Лейн, священник, неоднократно нарушали и пренебрегали запретами Святой Церкви; и так как Аларик и Дункан убили сегодня невинных сынов Церкви и угрожали святотатственным убийством служителю Бога, принуждая его быть свидетелем еретической магии; и так как Аларик и Дункан осквернили часовню Святого Торина использованием своей проклятой магии и разрушили часовню, и в прошлом они неоднократно пользовались запрещенной магией; и так как эти Аларик и Дункан не выразили желания покаяться и отречься, и изменить образ жизни, исходя из всего этого я, Эдмунд Лорис, архиепископ Валорета и примас Гвинеда, объявляю перед всем духовенством Гвинеда, что предаю анафеме Аларика Энтони Моргана и Дункана Говарда Мак Лейна. Мы извергаем их из лона Святой Церкви Бога.
Пусть гнев Небесного Судьи обрушится на их головы. Пусть они всегда будут прокляты. Пусть Ворота Рая закроются перед ними и теми, кто поможет им.
Пусть ни один богобоязненный человек не примет их, не накормит их, не предоставит им крова.
Пусть ни один священнослужитель не общается с ними при жизни и не освятит их тела после смерти.
Пусть будут прокляты их жилища, их пища, их вода, все их владения.
Мы объявляем их отлученными от Церкви и брошенными во мрак к Люциферу и прочим падшим ангелам. Они теперь будут навеки прокляты без всякой надежды на спасение их душ. Да будет так!»
– Да будет так! – хором подхватили все присутствующие.
Вытянув горящую свечу перед собой, Лорис перевернул ее и бросил на пол, затоптав пламя. То же самое проделали собравшиеся епископы и их помощники. Раздались глухие стуки свечей, одна за другой падавших на пол.
Постепенно в соборе воцарилась тьма, все огни умерли, затоптанные ногами. Кроме одной свечи, которая спокойно горела в чьих-то руках. Ее одинокое пламя мужественно боролось с наступившим мраком. И никто не мог узнать и сказать, из чьих рук исходит это мужественное пламя.
Глава 16
– Поймай меня, если сможешь, – смеялась Бронвин.
Она игриво убегала по дорожке сада. Ее золотые волосы развевались по ветру, голубая туника соблазнительно облегала стройные ноги.
Когда она пробегала мимо, Кевин сделал неуклюжую попытку поймать ее, но промахнулся и пустился за ней со счастливым смехом. Меч его путался у него в ногах, угрожая зацепиться за что-нибудь и опрокинуть Кевина на землю. Но он не обращал на такую мелочь внимания. Он просто придерживал его рукой и бежал за Бронвин по свежей зеленой траве.
День был безоблачным, солнце – нежным и теплым. Бронвин и Кевин только что вернулись с утренней прогулки по зеленым холмам, окружавшим Кулди и теперь резвились, как пара шаловливых детей, бегая по саду между деревьями и статуями. Они играли почти четверть часа, причем Кевин изображал охотника, а Бронвин – его добычу.
Наконец, Кевин загнал Бронвин в ловушку у небольшого фонтана, где уставшая девушка, сделав несколько кругов и увидев, что сбежать ей вряд ли удастся, сдалась. Кевин бросился на нее, обхватил руками, увлек на землю и, придавив своим весом, припал к ее губам. Бронвин расслабилась в его руках и раскрыла ему губы, ответив на поцелуй. Кевин едва не потерял сознание от неописуемого блаженства, охватившего его.
