Если что-то было неладно в Стоунигейтсе, оно действительно
касалось Керри-Луизы.
3
Обед в тот день тоже прошел в каком-то напряжении.
Гулбрандсен и Льюис были рассеянны и погружены в свои мысли. Уолтер Хадд дулся
больше обычного, Джине и Стивену на этот раз нечего было сказать ни друг другу,
ни остальным. Один лишь доктор Мэйверик поддерживал разговор, обсуждая что-то
сугубо профессиональное с мистером Баумгартеном, специалистом по трудовой
терапии.
После обеда, когда все перешли в Зал, Кристиан Гулбрандсен
сразу попросил извинить его. Ему надо было написать важное письмо.
– Если позволишь, милая Керри-Луиза, я пойду к себе.
– У тебя там есть все, что нужно? Джолли?
– Да-да, все есть. Даже пишущая машинка, стоило мне
попросить. Мисс Беллевер – сама любезность и внимательность.
Он вышел из Зала через дверь, выходившую к подножию главной
лестницы, и направился в коридор, в конце которого находилась его комната и
смежная с ней ванная. Когда он ушел, Керри-Луиза спросила:
– Сегодня ты не идешь в ваш театр, Джина?
Девушка покачала головой и села у окна, выходившего на
подъездную аллею и двор.
Стивен взглянул на нее, подошел к роялю и стал тихонько
наигрывать странный и печальный мотив. Мистер Баумгартен и мистер Лэси –
специалисты по трудовой терапии, – а также доктор Мэйверик пожелали всем
спокойной ночи и ушли. Уолтер включил настольную лампу. Вдруг что-то затрещало,
и половина лампочек в Зале погасла.
Он проворчал:
– Эти чертовы пробки вечно выбивает. Пойду вверну
новые.
Когда он вышел, Керри-Луиза сказала:
– Уолли хорошо разбирается в электроприборах, помните,
как он починил тостер?
– Это, кажется, единственное, что он сделал в этом
доме, – сказала Милдред. – Мама, ты приняла свое тонизирующее?
Мисс Беллевер, всполошившись, вскочила:
– Совсем про него позабыла. – Она пошла в столовую
и тотчас вернулась со стаканчиком розовой жидкости.
Керри-Луиза, улыбаясь, послушно протянула к нему руку.
– Ужасная гадость! Хоть бы раз забыли ее дать, –
сказала она, сделав гримасу.
Неожиданно вмешался Льюис Серроколд:
– Я бы не стал сегодня его принимать, дорогая. Я совсем
не уверен, что оно тебе показано.
Спокойно, но с обычной для него решительностью он взял
стакан из рук мисс Беллевер и поставил его на дубовый буфет.
Мисс Беллевер тут же вмешалась:
– Я, право, не могу с вами согласиться, мистер
Серроколд. Миссис Серроколд чувствует себя гораздо лучше с тех пор, как…
Она не договорила и быстро обернулась.
Кто-то с силой толкнул входную дверь, и она, распахнувшись,
с шумом захлопнулась. В Зал вступил Эдгар Лоусон. Это выглядело как
триумфальный выход на сцену исполнителя главной роли.
Он остановился посреди комнаты и принял эффектную позу.
Это было смешно – но не только смешно.
– Вот где он! Вот где мой враг! – возопил он,
сверля взглядом Льюиса Серроколда.
Тот спросил удивленно:
– Что такое? В чем дело, Эдгар?
– И вы можете спрашивать – вы? Вам известно, в чем
дело. Вы обманывали меня, вы следили за мной, вы действовали заодно с моими
врагами.
Льюис взял его за руку.
– Ну-ну, мальчик, зачем так волноваться? Расскажи мне
обо всем спокойно. Пойдем ко мне в кабинет.
Он провел Эдгара через Зал к двери справа и закрыл ее за
собой. После этого послышался звук ключа, который поворачивали в замке.
Мисс Беллевер взглянула на мисс Марпл, и у обеих мелькнула
одна и та же мысль… Ключ повернул не Льюис Серроколд.
Мисс Беллевер сказала сердито:
– Молодой человек окончательно помешался. Это опасно.
– Он очень неуравновешен, – поддержала ее
Милдред. – И никакой благодарности за все, что для него сделали. Мама, ты
должна положить конец его выходкам.
– В общем-то он безобиден, – со вздохом сказала
Керри-Луиза. – И любит Льюиса. Очень любит.
Мисс Марпл посмотрела на нее с любопытством. Во взгляде,
каким Эдгар только что смотрел на Льюиса Серроколда, не было любви. Совсем
наоборот… И она подумала, уже не в первый раз, что Керри-Луиза сознательно
пытается уйти от реальной действительности.
– У Эдгара что-то было в кармане. Он там что-то
вертел, – с тревогой сказала Джина.
Пальцы Стивена соскользнули с клавишей.
– В фильме в подобном случае непременно фигурировал бы
револьвер, – усмехнувшись добавил он.
Мисс Марпл кашлянула.
– Мне кажется, – сказала она, словно
извиняясь, – что это был именно револьвер.
За закрытой дверью кабинета Льюиса ясно слышались голоса.
Теперь они стали еще слышнее. Эдгар Лоусон кричал. Голос Льюиса Серроколда
звучал спокойно.
– Ложь, ложь – все ложь! Вы мой отец. Я ваш сын. Вы
лишили меня всех моих прав. Это имение должно было бы быть моим. Вы ненавидите
меня! Хотите избавиться от меня!
Льюис что-то успокаивающе бормотал. Но истерический голос
звучал все громче. Послышалась грубая брань. Видимо, Эдгар быстро терял над
собой контроль. Льюис повторял: «Спокойно-спокойно, – ты же знаешь, что
все это ложь». Но его слова не успокаивали, а, казалось, приводили молодого
человека в еще большую ярость.
В Зале все замолкли, напряженно прислушиваясь к тому, что
происходило за запертой дверью кабинета.
– Нет, ты меня выслушаешь! – кричал Эдгар. –
И не смотри на меня с таким презрением! Я отомщу! Я отомщу за все, что я
выстрадал!
На этот раз Льюис каким-то не своим голосом отрывисто
сказал:
– Положи револьвер!
– Эдгар его убьет! – крикнула Джина. – У него
помешательство. Надо вызвать полицию!
Но Керри-Луиза по-прежнему спокойно произнесла:
– Не бойся, Джина. Эдгар любит Льюиса. Он просто все
драматизирует.
Из-за двери послышался смех. Как отметила про себя мисс
Марпл, это был смех сумасшедшего.
– Да, у меня револьвер. И он заряжен. Молчи и не
двигайся! Ты меня выслушаешь. Это ты устроил заговор против меня. И сейчас за
это расплатишься.
Прозвучало что-то похожее на выстрел, и все вздрогнули. Но
Керри-Луиза сказала:
