– Я думала, что у милой Керри-Луизы нет ни одного
врага.
– Невероятно, но похоже, что есть. Вы понимаете, в чем
дело? Ее травят, методично подсыпая небольшие дозы, такое возможно только дома.
Значит, это делает кто-то из нашего тесного семейного круга…
– Если это действительно происходит. А вы уверены, что
мистер Гулбрандсен не ошибался?
– Кристиан не ошибался. Он был слишком осмотрительным
человеком, чтобы сказать такое, не имея оснований. К тому же полиция взяла
бутылку с лекарством и то, что было в стакане. И там и там обнаружен мышьяк, а
в рецепте его не было указано. Будет сделан еще количественный анализ, это
требует больше времени. Но что касается ингредиентов, найденных в микстуре…
здесь нет никаких сомнений… мышьяк!
– Значит, ее ревматизм и то, что ей трудно ходить, все
это…
– Судороги в ногах – очень типичный симптом, насколько
я знаю. Перед вашим приездом у Каролины было раз или два что-то похожее на
острый гастрит. Но мне и в голову не приходило, пока Кристиан…
Он не договорил. Мисс Марпл тихо сказала:
– Значит, Рут была права.
– Рут? – удивленно переспросил Льюис Серроколд.
Мисс Марпл покраснела.
– Я кое-чего не сказала вам. Мой приезд сюда не
случайность. Сейчас объясню. Боюсь, что я неважный рассказчик. Пожалуйста,
наберитесь терпения.
Льюис Серроколд слушал, а мисс Марпл рассказывала ему, как
тревожилась Рут и как торопила ее ехать.
– Поразительно! – сказал он. – А я ничего не
подозревал.
– Все было очень неясно, – сказала мисс
Марпл. – Рут и сама не знала, откуда у нее такие опасения. Я все
допытывалась. Я по опыту знаю, что причина всегда есть. Но Рут только твердила:
«Что-то у них там неладно».
Льюис Серроколд мрачно заметил:
– Что ж, она, как видно, была права. Теперь вы
понимаете мое положение, мисс Марпл. Надо ли сказать Керри-Луизе?
– О нет! – выпалила мисс Марпл, но, вспыхнув, с
сомнением взглянула на Льюиса.
Он кивнул:
– Значит, и вы так считаете? Так же, как считал
Кристиан Гулбрандсен, да и сам я так думаю. А если бы дело касалось обычной
женщины?
– Керри-Луиза – необычная женщина. Она живет своей
верой в людей. Боюсь, что я плохо выражаю свою мысль. Но, пока мы не знаем,
кто…
– Да, в этом вся трудность. Ведь если ничего ей не
говорить, мы рискуем…
– Поэтому вы хотите, чтобы я оберегала ее?
– Вы единственный человек, которому я могу
довериться, – сказал Льюис Серроколд. – Здесь все как будто преданы
ей. Но так ли это? А вашей дружбе уже столько лет.
– И я приехала всего несколько дней назад, – очень
кстати добавила мисс Марпл.
Льюис Серроколд улыбнулся.
– Вот именно.
– Прошу прощения за такой меркантильный вопрос, –
сказала мисс Марпл. – В случае смерти нашей милой Керри-Луизы – кто ее
наследники?
– Деньги! – с горечью сказал Льюис. – Неужели
все в конце концов сводится к ним?
– Пожалуй, в данном случае, да. Керри-Луиза такой
очаровательный человек, что трудно представить себе, чтобы у нее мог быть враг.
Значит, все сводится именно к деньгам. Надо ли мне говорить вам, мистер
Серроколд, что из-за денег люди часто готовы на все.
– Да, наверное, это так.
Он продолжал:
– Разумеется, инспектор Карри уже занялся этой стороной
дела. Сегодня приедет из Лондона мистер Джилфой, который может дать подробную
информацию. «Джилфой, Джилфой, Джеймс и Джилфой» – это очень известная
адвокатская фирма. Отец нынешнего мистера Джилфоя был одним из первых
попечителей. Они составляли завещание и для Каролины, и для Эрика Гулбрандсена.
Я объясню вам суть дела насколько можно проще.
– Благодарю вас, – сказала мисс Марпл. –
Юридический язык очень сложен, так мне всегда казалось.
Эрик Гулбрандсен оставил своему Фонду очень большие средства
на стипендии ученым и на другие благотворительные цели. Своей дочери Милдред и
приемной дочери Пиппе (матери Джины) он завещал равные суммы. Остаток своего
огромного состояния он оставил попечителям, с тем чтобы проценты выплачивались
Каролине пожизненно.
– А после ее смерти?
– После ее смерти все эти деньги должны быть разделены
поровну между Милдред и Пиппой или их детьми, если они умрут раньше Каролины.
– То есть между миссис Стрэт и Джиной.
– Да. У Каролины есть и немалое собственное состояние,
хотя, конечно, его не сравнить с деньгами Гулбрандсена. Половину всех своих
денег она перевела на мое имя четыре года назад, десять тысяч фунтов завещала
Джульетте Беллевер, а остальное, поровну, своим пасынкам Алексу и Стивену
Рестарикам.
– Боже! – сказала мисс Марпл. – Вот это
плохо! Очень плохо!
– То есть?
– Это значит, что у каждого из них есть мотив – деньги.
– Да. И все же я не могу поверить, что кто-либо из них
способен ее убить. Просто не могу… Милдред – ее дочь – и без того хорошо
обеспечена. Джина обожает свою бабушку. Она легко и щедро тратит деньги, но
ради них уж точно не станет брать грех на душу. Джолли Беллевер фанатически
предана Каролине. Братья Рестарик любят ее как родную мать. Собственных средств
у них нет, но Каролина из своего дохода финансирует их предприятия, особенно Алекса.
Я просто не могу поверить, что кто-то из них двоих способен отравить ее ради
того, чтобы наследовать ее деньги. Нет, я не могу этому поверить, мисс Марпл.
– Есть еще муж Джины.
– Да, – сказал Льюис очень мрачно. – Есть еще
муж Джины.
– Его вы мало знаете. Но видно, что он очень
несчастлив.
Льюис вздохнул.
– Он не пришелся здесь ко двору. Он не сочувствует
тому, что мы пытаемся делать. На что ему это? Он молод и к тому же довольно
примитивен. В его стране ценят только тех, кому улыбнулась удача…
– Тогда как мы любим неудачников, – сказала мисс
Марпл.
Льюис Серроколд взглянул на нее пристально и подозрительно.
Она слегка покраснела и заговорила – не слишком связно:
– Иногда мне кажется, видите ли, что можно впасть в
другую крайность… Я хочу сказать, что если у юноши хорошая наследственность,
если его разумно воспитали, если у него есть твердость, выдержка и способность
продвинуться, то ведь именно такие люди нужны стране.
