Льюис насупился, а мисс Марпл продолжала. Ее щеки
становились все более розовыми, а речь – все более несвязной:
– Нет, конечно, нельзя не ценить то, что вы и
Керри-Луиза… Истинно благородное дело, дело милосердия… А милосердие
необходимо… Ведь важнее всего то, чем человек является сам по себе… Одним
везет, другим нет… И со счастливчиков спрос, конечно, больше… Но иной раз мне
кажется, что и тут нужна мера. О, я не о вас, мистер Серроколд. Я вообще… Есть
у англичан эта странность. Даже на войне они больше гордятся поражениями и
отступлениями, чем победами. Иностранцы не могут понять, почему мы так гордимся
Дюнкерком
[42]
. Они о подобных вещах предпочитают не упоминать.
А мы всегда даже как-то конфузимся, когда побеждаем. И победой не принято
хвастать. А что воспевают наши поэмы?
[43]
Гибель легкой
кавалерии в Крымской войне
[44]
. Или то, как маленький «Ревендж»
[45]
пошел ко дну в Карибском море
[46]
. Очень
странная черта, если вдуматься!..
Мисс Марпл остановилась, чтобы перевести дух.
– Я хотела сказать, что молодому Уолтеру Хадду все у
нас должно казаться странным.
– Да, – сказал Льюис. – Я понимаю, о чем вы.
Уолтер очень отличился на войне. Его храбрость вне всяких сомнений.
– Это, конечно, мало что значит, – признала мисс
Марпл. – Одно дело – война, другое – повседневная жизнь. Конечно, чтобы
совершить убийство, тоже, по-моему, нужна храбрость. А чаще, пожалуй, просто
самоуверенность. Да, именно самоуверенность.
– Но едва ли у Уолтера Хадда мог быть достаточно веский
мотив.
– Вы полагаете? – сказала мисс Марпл. – Ему
все здесь ужасно не нравится. Он хотел бы уехать. И увезти Джину. И если ему
нужны деньги, ему важно, чтобы Джина получила все свои деньги, прежде чем она…
увлечется другим человеком.
– Увлечется другим человеком? – озадаченно
переспросил Льюис.
Мисс Марпл про себя подивилась слепоте энтузиастов
социальных реформ.
– Вот именно. Оба брата Рестарик влюблены в нее.
– О, не думаю, – рассеянно произнес Льюис.
И продолжал:
– Стивен для нас неоценим – просто неоценим. Он
удивительно сумел увлечь и заинтересовать мальчиков. В прошлом месяце они
показали великолепный спектакль. Декорации, костюмы – все сами. Это лишний раз
доказывает – я всегда говорил об этом Мэйверику, – что на преступления их
толкает отсутствие в их жизни ярких событий. Ребенок придумывает себе
драматические ситуации. Мэйверик говорит… ах да, Мэйверик… – Льюис не
договорил, о чем-то вдруг вспомнив. – Надо, чтобы Мэйверик поговорил с
инспектором об Эдгаре. Нелепая история…
– А что вы на самом деле знаете об Эдгаре Лоусоне,
мистер Серроколд?
– Все, – решительно сказал Льюис. – То есть
все, что надо знать. Знаю, каково его происхождение… воспитание… и эту его
укоренившуюся неуверенность в себе…
Мисс Марпл прервала его:
– Не мог ли Эдгар Лоусон пытаться отравить Керри-Луизу?
– Едва ли. Он пробыл здесь всего несколько недель. И
вообще смешно! Зачем Эдгару травить мою жену? Что он может этим выиграть?
– Ничего материального, конечно. Но он может иметь
какой-то свой мотив. Он ведь очень странный.
– Вы хотите сказать – ненормальный?
– Пожалуй. Впрочем, не совсем. Просто в нем что-то не
так.
Нельзя сказать, чтобы она выразилась ясно. Льюис Серроколд
принял ее слова в их прямом смысле.
– Да, – сказал он со вздохом. – У бедного
малого все не так. Но улучшение было значительное. Я просто не понимаю, что
спровоцировало этот внезапный рецидив.
Мисс Марпл подхватила:
– Да, я тоже пытаюсь это понять… Если…
В комнату вошел инспектор Карри, и она не договорила.
Глава 12
1
Льюис Серроколд вышел, а инспектор Карри сел и как-то
особенно улыбнулся мисс Марпл.
– Итак, мистер Серроколд просил вас быть сторожевым
псом, – сказал он.
– Ну да, – сказала она извиняющимся тоном. –
Надеюсь, вы ничего не имеете против.
– Не имею. Считаю это хорошей мыслью. А знает ли мистер
Серроколд, что вы как нельзя лучше подходите для этой роли?
– Я не совсем понимаю вас, инспектор.
– Он думает, что вы – очень милая пожилая дама, которая
училась вместе с его женой. А мы, – он одобрительно кивнул, – знаем,
что вы умеете кое-что еще. Преступления – это прямо по вашей части. Мистер
Серроколд знает только один вид преступника – начинающего и подающего надежды.
Мне прямо становится противно. Может, я, конечно, не прав, сужу по старинке. Но
разве мало у нас хороших, порядочных парней, которым очень следовало бы помочь
делать в жизни первые шаги? Так нет! Добродетель, мол, сама по себе награда.
Порядочным людям миллионеры ничего не завещают. Впрочем, не слушайте меня, я
ведь сужу по старинке. Но мне довелось видеть парней и девушек – уж, кажется,
все было против них: и дурные родители, и невезенье, а они выстояли, не
оступились. Вот таким я завещаю свою кубышку, если она у меня будет. Да только
не будет ее. Будет пенсия, и копайся себе в саду.
Он опять ласково кивнул мисс Марпл.
– Вчера мой начальник Блэкер рассказал мне о вас.
Сказал, что у вас большой опыт, что вы здорово изучили неприглядные стороны
человеческой натуры. Я хотел бы знать вашу точку зрения. Кто же злодей? Молодой
муж и доблестный американский солдат?
– Это очень устроило бы всех, – сказала мисс
Марпл.
