– М-да.
– Вы согласны со мной, что это именно так?
– Могло быть так, – уточнил инспектор.
– Но разве это не очевидно? Врагов у Кристиана не было.
Не понимаю, как это вы до сих пор не арестовали Уолтера!
– Видите ли, миссис Стрэт, нам все-таки нужны
доказательства.
– Ну, это не проблема. Телеграфируйте в Америку…
– Мы, разумеется, наведем справки о мистере Уолтере
Хадде. Я вам обещаю. Но, пока мы не докажем, что у него имелся мотив, ничего
предпринять нельзя. И еще надо установить, была ли у него возможность…
– Он вышел сразу вслед за Кристианом, якобы из-за
короткого замыкания.
– Замыкание действительно было.
– Это он легко сам мог устроить.
– Верно.
– Вот вам и предлог. Он пошел за Кристианом в его
комнату, застрелил его, потом починил электричество и вернулся в Зал.
– Его жена говорит, что он вернулся до того, как вы
услышали выстрел.
– Ничего подобного! Она может сказать все, что угодно.
Итальянцы вообще лживы. К тому же она наверняка католичка.
Проблему вероисповедания инспектор обошел молчанием.
– Вы полагаете, что жена была его сообщницей?
Милдред Стрэт немного заколебалась.
– Нет… этого я не думаю. – Казалось, ей было
досадно, что она этого не думает. – Отчасти это и был его мотив: чтобы
Джина не узнала о нем правду. Ведь Джина для него источник благополучия.
– И очень красивая женщина.
– Да. Я всегда говорила, что Джина хороша собой.
Впрочем, в Италии это очень распространенный тип. Но я считаю, что для Уолтера
главное – деньги. Поэтому он и приехал сюда. И живет за счет Серроколдов.
– Как я понял, миссис Хадд богата.
– Сейчас нет. Мой отец завещал одинаковые суммы мне и матери
Джины. Но той пришлось принять гражданство своего мужа-итальянца (сейчас закон,
кажется, изменен). А из-за войны, из-за того, что итальянец, отец Джины, был
фашистом, у Джины почти не осталось денег. Моя мать ее балует, ее американская
тетка миссис Ван-Райдок во время войны тратила на нее огромные суммы. Покупала
все, что она хотела. Но Уолтер, наверное, считает, что больше всего ему
достанется по смерти моей матери, когда Джина унаследует очень большое
состояние.
– И вы также, миссис Стрэт.
Милдред Стрэт слегка покраснела.
– Да, и я также. Мы с мужем всегда жили скромно. Он
очень мало тратил, разве только на книги – он был ученый. Так что мой капитал
почти удвоился. Этого более чем достаточно для моих скромных потребностей.
Конечно, с помощью денег можно делать много добра. Все деньги, которые я
унаследую, я буду считать вверенными мне для этой святой цели.
– То бишь для поддержки Фонда? – с невинным видом
спросил Карри. – Или вы распорядитесь ими по собственному усмотрению?
– Именно так, инспектор.
Тон, каким были сказаны последние слова, заставил инспектора
Карри быстро поднять голову. Миссис Стрэт не смотрела на него. Глаза у нее
блестели, на тонких губах появилась торжествующая улыбка.
– Итак, по вашему мнению, – а вы, конечно, имели
достаточно возможностей об этом судить, – мистеру Хадду хочется получить
деньги, которые его жена унаследует по смерти миссис Серроколд, –
раздумчиво сказал инспектор. – Кстати, она, кажется, не слишком крепкого
здоровья?
– Моя мать всегда была хрупкой.
– Однако люди такого склада часто живут столько же,
сколько здоровяки, а то и дольше.
– Да, так действительно бывает.
– Не заметили ли вы, что в последнее время здоровье
вашей матери ухудшилось?
– У нее ревматизм. Но ведь в старости болезни
появляются непременно. Я не сочувствую людям, которые ахают и охают над
неизбежными болезнями и недугами.
– А миссис Серроколд ахает и охает?
Милдред Стрэт немного помолчала, затем сказала:
– Сама она не охает, но привыкла, чтобы над ней охали.
Мой отчим чрезмерно заботлив. А мисс Беллевер доводит свою заботу просто до
абсурда. Вообще, присутствие мисс Беллевер в доме крайне неприятно. Она здесь
появилась много лет назад. Ее преданность моей матери сама по себе, конечно,
трогательна, но это и стало настоящим бедствием. Она буквально тиранит мою мать
своей опекой. Привыкла тут всем распоряжаться и вообще слишком много себе
позволяет. Мне кажется, что Льюиса это иногда раздражает. Я не удивилась бы,
если бы он дал ей расчет. У нее совершенно нет такта. А кому понравится, что
его жена в полном подчинении у какой-то выскочки?
На все это инспектор Карри кивал головой.
– Так… так… понимаю. – И при этом задумчиво
смотрел на свою собеседницу. – Одно мне не совсем ясно, миссис Стрэт. На
каком положении в доме братья Рестарик?
– Опять-таки глупая сентиментальность. Их отец женился
на моей бедной матери ради ее денег. Через два года он ушел от нее к одной
бездарной певичке. Это был бесчестный и отвратный тип. Моя мать, по своему
мягкосердечию, пожалела двух его мальчиков. Нельзя было допустить, чтобы они
приезжали на каникулы к этой сомнительной особе, кстати, она еще и югославка. И
моя мать как бы усыновила их. С тех пор они и живут здесь нахлебниками. Да, в
этом доме прихлебателей хватает, что и говорить.
– У Алекса Рестарика была возможность убить Кристиана
Гулбрандсена. Он приехал на машине и ехал через парк. А Стивен?
– Стивен был в это время с нами в Зале. Алекса я не
одобряю. Он очень огрубел и наверняка ведет распутную жизнь. Но в роли убийцы я
его себе не представляю. Да и зачем ему убивать моего брата?
– Мы возвращаемся к тому же, не правда ли? –
сказал инспектор Карри. – А именно: что такого знал Кристиан Гулбрандсен,
чтобы «кому-то» понадобилось его убить?
– Вот именно! – с торжеством сказала миссис
Стрэт. – И это, безусловно, касалось Уолтера Хадда.
– А может быть, кого-нибудь более близкого?
– Что значат ваши слова? – резко спросила Милдред.
Инспектор Карри с расстановкой произнес:
– Мистер Гулбрандсен на этот раз проявил беспокойство о
здоровье миссис Серроколд.
Миссис Стрэт нахмурилась:
– Мужчины постоянно тревожатся о моей матери, потому
что у нее такой хрупкий вид. Должно быть, ей это нравится. А может, Кристиан
чего-нибудь наслушался от Джульетты Беллевер.
