Потом она посмотрела на всех нас. На меня, а я так хотела ей
помочь, только не знала как. На Джолли, та, как всегда, была рядом с ней –
суровая и любящая, готовая ей служить. Стивен протягивал к ней руки. Смешная
старенькая мисс Марпл смотрела очень печально и устало. Даже Уолли был
взволнован. Все мы так любили ее и так хотели что-нибудь сделать.
Но бабушка сказала только: «Милдред». А тетя Милдред
сказала: «Мама». И они вместе вошли в дом. Бабушка – такая маленькая, хрупкая –
опиралась на тетю Милдред. Я раньше не знала, что они так любят друг друга. Это
совершенно не было заметно».
Тут Джина остановилась и пососала кончик вечного пера. Потом
закончила письмо так:
«Теперь обо мне и Уолли – мы возвращаемся в Штаты при первой
возможности».
Глава 23
– Как ты догадалась, Джейн?
Мисс Марпл ответила не сразу. Она задумчиво посмотрела на
обоих своих собеседников – Керри-Луизу, похудевшую, еще более хрупкую, но
по-прежнему странно спокойную, и старика с доброй улыбкой и копной седых волос.
Это был доктор Голбрейт, епископ Кромерский.
Епископ взял руку Керри-Луизы в свою.
– Большое горе вы перенесли, дитя мое, и большое
потрясение.
– Горе, да, но не потрясение.
– Да, именно так, – сказала мисс Марпл. – Это
и помогло мне догадаться. Все твердили, что Керри-Луиза живет в ином мире и
далека от действительности. А ведь ты была к действительности ближе всех. Ты
никогда не жила иллюзиями, в отличие от большинства из нас. Когда я внезапно
поняла это, я решила держаться именно того, что ты говорила и чувствовала. Ты
была убеждена, что никто не пытается тебя отравить, ты не верила в это – и была
права, что не верила, потому что так оно и оказалось. Ты не верила, что Эдгар
может убить Льюиса, и опять-таки была права. Он никогда не причинил бы ему
никакого зла. Ты была уверена, что Джина не любит никого, кроме своего мужа, и
снова была права.
И как только я стала прислушиваться к твоим словам, я сразу
поняла, что некоторые события, казавшиеся реальными, были всего лишь иллюзиями.
И эти иллюзии создавались с определенной целью. Именно так действуют фокусники.
Чтобы ввести зрителей в заблуждение. А зрителями были мы все.
Алекс Рестарик был первым, у кого мелькнула догадка, –
он увидел вещи под другим углом, извне. Когда он стоял на подъездной аллее
вместе с инспектором и смотрел на дом, он увидел, какие возможности давали
выходившие на террасу окна. Он вспомнил также топот бегущих ног, который слышал
там накануне ночью. А хронометраж времени, проведенный инспектором, показал
ему, что многое происходит гораздо быстрее, чем мы думаем. Констебль сильно
запыхался. Думая об этом позже, я вспомнила, что Льюис Серроколд, отпирая в тот
вечер дверь своего кабинета, тоже тяжело дышал, и не мудрено – ведь перед тем
ему пришлось бежать что было сил…
Но для меня главной загадкой был Эдгар Лоусон. Мне всегда
казалось, что что-то в нем не так. Все, что он говорил и делал, вполне
соответствовало тому, кем он представлялся. И все же что-то было не так.
Создавалось впечатление, что вполне нормальный молодой человек просто играет
роль шизофреника. Он явно переигрывал. И поэтому в нем всегда было нечто
театральное.
Все было, видимо, очень тщательно продумано и спланировано.
Когда приехал Кристиан, Льюис почувствовал, что тот что-то заподозрил. И он
достаточно знал Кристиана, чтобы понимать, что, однажды что-либо заподозрив,
тот не успокоится, пока не выяснит, насколько основательны его подозрения.
– Да, – сказала Керри-Луиза. – Таков был
Кристиан. Вроде бы медлительный, зато очень въедливый и сметливый. Не знаю, что
именно возбудило его подозрение, но он стал докапываться и обнаружил истину.
– Я так себя теперь ругаю, – сказал
епископ, – за то, что не был более внимательным попечителем.
– От вас и не ждали компетентности в финансовых
вопросах. Все финансы сперва были доверены мистеру Гилфою. Когда тот умер,
Льюис благодаря своему большому опыту получил их, в сущности, целиком в свое
распоряжение. Это и вскружило ему голову.
Щеки ее слегка порозовели.
– Льюис был выдающейся личностью, – сказала
она. – Он лелеял великие планы и страстно верил, что многое можно сделать,
если иметь много денег. Он их желал не для себя, во всяком случае, он не был
вульгарным и жадным стяжателем. Ему нужно было могущество, которое дают деньги.
И нужно было для того, чтобы делать великое добро…
– Он хотел быть Богом, – сказал епископ. Голос его
внезапно стал суровым. – Он забыл, что человек всего лишь смиренное орудие
божьей воли.
– И присвоил деньги Фонда, – сказала мисс Марпл.
– Не только это… – Доктор Голбрейт не решался
продолжать.
– Говорите ей все, – сказала Керри-Луиза. –
Она – мой старый, верный друг.
– Льюиса Серроколда можно было назвать чародеем в
области финансов, – продолжал епископ. – За годы своей долгой
финансовой деятельности он, забавы ради, разработал множество способов
мошенничества, которые практически невозможно было раскрыть. Если угодно, это
была интеллектуальная игра. Но со временем он понял, какие заманчивые
перспективы сулят крупные доходы, и не мог устоять – применил свое умение на
практике. В его распоряжении оказался первоклассный материал. Из мальчиков,
которые проходили через Школу, он составил небольшую группу избранных. Это были
мальчики с преступными наклонностями, с очень острым умом и с любовью к сильным
ощущениям. Мы еще не во всем разобрались, так как этот его кружок был тайным.
Его участники получали специальную подготовку, а затем ключевые должности по
финансовой части. Выполняя указания Льюиса, они так манипулировали
бухгалтерскими документами, что могли, не вызывая подозрений, изымать крупные
суммы. Эти операции и их детали настолько сложны, что аудиторам потребуются
месяцы на то, чтобы все распутать. Но уже сейчас видно, что под различными
именами на разных банковских счетах Льюис Серроколд в самое ближайшее время
располагал бы колоссальными суммами. Он хотел основать за океаном колонию,
которой бы владели и управляли сами молодые правонарушители, на кооперативных
началах. Конечно, это была фантазия…
– Но фантазия, которая могла осуществиться, –
сказала Керри-Луиза.
– Да, возможно, и могла бы. Однако Льюис Серроколд
использовал для достижения своей цели преступные средства, и Кристиан
Гулбрандсен это обнаружил. Он был очень расстроен прежде всего тем, что значило
бы разоблачение Льюиса для вас, Керри-Луиза.
– Вот почему он спросил меня, здоровое ли у меня
сердце, – сказала Керри-Луиза. – А я тогда и не поняла.
– Когда Льюис Серроколд приехал из Ливерпуля, Кристиан
вышел ему навстречу, в сад, и сказал, что обнаружил его махинации. Льюис,
кажется, принял это спокойно. Оба они согласились, что надо, насколько
возможно, щадить вас. Кристиан сказал, что напишет мне и попросит приехать сюда
как одного из попечителей, чтобы обсудить положение.
