Фрэнни смотрит на меня, и по ее щеке скатывается слеза. Девушка бросается в мои объятия и с силой сжимает меня, рискуя задушить до смерти.
— Люк, не делай этого. Мы что-нибудь придумаем.
Я слышу, как колотится ее сердце.
Отстранившись, я целую ее и смотрю на Габриэля.
— Давай уже приступим.
— Стойте! Нет! — кричит она, сжимая меня сильнее и пряча лицо у меня на груди.
— Фрэнни, — сладким, певучим голосом говорит Габриэль. — Люцифер прав. Если вы хотите быть вместе, мы должны это попробовать.
Фрэнни отрывает голову от моей груди и смотрит на него. Габриэль опять сияет — ну что за показуха! Правда, кажется, это срабатывает, ведь она ослабляет объятия. Но ее руки вдруг оказываются на моем лице, и она притягивает меня для поцелуя, чему я не могу противостоять.
Габриэль становится передо мной.
— Сними майку.
Я стягиваю вещицу через голову, а Фрэнни забирает ее, прижимая к лицу. Габриэль подносит руку к моему лбу, и я замечаю, что его ладонь влажная. Внезапно я становлюсь горячее, чем огненное озеро.
Святая вода.
Конечно же, этот проклятый Покров света нуждается в святой воде. Эти святоши, кажется, ничего без нее не могут. Я задерживаю дыхание — правда, это сложнее, чем раньше, — и зажмуриваюсь, пытаясь стерпеть боль. Кожа на лбу, там, где Габриэль очерчивает круг, покрывается волдырями и отслаивается. Когда рука опускается на грудь, оставляя красный пузыристый отпечаток над сердцем, я слышу стон, раздавшийся из моего горла, и изо всех сил стараюсь не отпрянуть от прикосновения и не согнуться в три погибели. Но я изображаю улыбку, уверенный, что Габриэль просто наслаждается процессом.
Прекрати быть плаксой, черт побери, и терпи. Ведь ты сам этого хотел.
Я стискиваю зубы, услышав всхлипывания Фрэнни — это мне как нож по сердцу. Она вцепляется в мою руку мертвой хваткой. Габриэль говорит что-то на древнем языке, но я не вслушиваюсь. Только Фрэнни имеет для меня значение.
Спустя вечность она падает в мои объятия, покрывая поцелуями обожженную кожу на моей груди. Я распахиваю глаза, встречаясь с Фрэнни взглядом и замечая слезы, струящиеся по ее щекам.
— Мне так жаль, — шепчет она сквозь слезы.
Я забываю о боли, глядя в любимое лицо. Обнимаю ее и улыбаюсь.
— К чему говорить такие глупости?
Она резко выдыхает — на последнем всхлипе — и дотягивается до вздутой кожи на моем лбу.
— Ты в порядке?
— Лучше не бывает.
Я забираю из ее рук майку, вздрогнув при прикосновении пальца к рубцам на груди, надеваю и, сжав ладонь Фрэнни, веду девушку к двери.
— Нам нужно еще кое-куда заехать.
ФРЭННИ
Дедуля сидит напротив нас за журнальным столиком, на двухместном диване, поставив локти на колени, забыв о трубке, которую держит в руке. Выглядит он слегка бледным, и мне даже на секунду кажется, что мы довели его до инфаркта. Он грозно смотрит на Люка, сидящего на диване рядом со мной.
— Демон, — повторяет дедуля уже в шестой раз.
Сначала он лишь посмеялся и сказал, чтобы мы прекратили разыгрывать его. Но теперь не смеется.
Люк стоически выдерживает пристальный взгляд дедули.
— Был им. Теперь не уверен, кто я на самом деле.
— Человек, — говорю я, — Ты превращаешься в человека.
Люк настороженно улыбается мне.
— Как это происходит? — Голос дедули больше совсем не раскатистый, а слабый, что совершенно несвойственно для него.
— Фрэнни… особенная, — говорит Люк.
Теперь голос дедули опять обретает силу.
— Я знал! Но это ничего не объясняет. Ты-то здесь зачем?
— Приношу извинения, сэр, но это как раз все объясняет. У Фрэнни есть особые таланты. Сила, бесценная для подземного царства. Я пришел, чтобы потребовать ее душу для ада, но ее сила меняет меня.
Дедуля подскакивает с дивана.
— Убирайся подальше от нее! Фрэнни, иди сюда, — Он наклоняется вперед, хватает меня за руку и выдергивает с дивана, обводя вокруг журнального столика, затем прикрывает меня рукой, защищая.
— Дедуль, пожалуйста. Выслушай нас.
— Я все и так понял, — говорит он, с яростью глядя на Люка, — Убирайся к чертям, откуда ты и явился. Ты не получишь Фрэнни.
— Я не нужна ему! — выпаливаю я, затем краснею, — По крайней мере, не в таком смысле.
Люк улыбается мне, но затем становится предельно серьезным.
— Сэр, мне действительно нужна ваша помощь.
В голосе дедушки звучит ехидство, которого я раньше не слышала.
— Ты хочешь, чтобы я помог затащить мою внучку в ад?
— Нет, хочу, чтобы вы помогли отметить ее душу для рая.
Дыхание у меня перехватывает, и я выбираюсь из-под дедушкиной руки.
— Ты мне соврал! Ты же сказал, что хотел попросить дедушку спрятать нас.
— Фрэнни, ты должна понять, как простить себя. Думаю, что твой дедушка лучше всех поможет тебе в этом. Есть шанс, что Покров сработает, но если нет, тебя защитит лишь Габриэль. Он любит тебя, Фрэнни, да к тому же ему покровительствует сам босс. Габриэль сможет все уладить.
— Черт побери, мне нужна моя жизнь!
— О чем вы тут толкуете? — Дедуля смотрит на нас со смесью испуга и растерянности.
— Душа Фрэнни не может быть отмечена для ада, если она уже отмечена для рая. Но Фрэнни не может быть отмечена для рая, пока не простит себя за М…
— Замолчи! — кричу я, — Просто замолчи! Я не этого хочу!
— Но именно это тебе нужно, — говорит Люк, пристально глядя на меня.
— Иди ты к дьяволу!
— Пойду, но вот тебя с собой брать не собираюсь.
Я словно огромный комок злости. Я хочу убить его за то, что он нанес мне удар в спину.
— Проваливай!
— Фрэнни? — Из-за ярости я совсем забыла, что здесь дедушка, — Поговори со мной.
Я смотрю на него, и мои глаза заволакивает нескончаемый поток слез. Обнимаю дедулю крепко, что есть сил. Он садится на диван, увлекая меня за собой. Я кладу голову ему на плечо и плачу, казалось бы, целую вечность. Наконец поднимаю голову и осматриваюсь. Люк ушел.
— Фрэнни, что он имел в виду? Что ты должна простить себя?
Слезы опять душат меня. Я не могу сказать этого. Ведь если он возненавидит меня, я умру прямо на месте. Но когда я смотрю в его преисполненные мудрости глаза…
— Дедуль, я убила Мэтта.
Он ничего не говорит, и я вновь рыдаю, тогда он прижимает меня к своей груди и крепко-крепко обнимает. Мне так хорошо и спокойно, как не было уже десять лет. Изможденная, я расслабляюсь в его объятиях. Когда я просыпаюсь, он по-прежнему обнимает меня. Затем мы разговариваем… и я все ему рассказываю.
