Все самые страшные материнские сны становились явью. В
полном отчаянии я обратилась к гардеробщику:
— Вы девочку не видели тут маленькую? Куда она пошла?
Гардеробщик молчал, только усмехался нагло. Глядя в его
дергающийся глаз, я почувствовала, что реальность происходящего ускользает от
меня. Еще немного, и я или упаду в обморок, или наброшусь на гардеробщика с
кулаками. Я рванулась к выходу на улицу и там, на ступеньках, увидела Аську.
— Ой, мама, тут такая собачка хорошая приходила с
ушами!
— Ася! Ведь я же велела тебе никуда не уходить!
— Но собачка такая ласковая! И дяденька…
— Какой дяденька? Он тебе что‑то сделал?
— Дал погладить собачку!
Чувствуя, как к глазам подступают слезы, я крепко прижала
это чучело к себе. Мы вошли обратно и направились к гардеробу, там на
барьерчике лежали два новых пластмассовых номерка. Такие же, что висели на
вешалках. Я схватила их и постучала. Откуда‑то сбоку появилась старуха
гардеробщица.
— Иду, иду, выйти на минуту нельзя!
Я вытаращила на нее глаза, а потом вспомнила, что именно ей
мы с Аськой сдавали куртки, когда пришли.
— А кто у вас тут был?
— Да никого, мне и одной‑то работы мало!
Я в смятении оделась, подхватила ребенка и чуть не бегом
припустила прочь от этого места. Только в метро я перевела дух. Что же это со
мной творится? Неужели я схожу с ума, и все это мне просто показалось? Но я так
четко помню всю дурацкую историю с номерками. А если предположить, что номерки
действительно кто‑то подменил, то это могли сделать, только пока мы
сидели за столиком. Сумка висела на спинке стула — никак не отучусь от этой
опасной привычки! — и когда мы передвинулись на одно место, я, растяпа,
про нее забыла. Вполне можно было подменить номерки, когда я отвлеклась на того
типа с мороженым, но тогда они все должны были быть в сговоре! Тот тип в
светлом костюме, две нелюбезные дамы, которые заставили меня пересесть,
гардеробщик или человек, выдающий себя за него. И бабушка из гардероба, хотя
нет, ее могли просто отвлечь, но тогда кто ее так вовремя отвлек! А еще
дяденька с собакой, которая с ушами. И все это только для того, чтобы я
пережила несколько минут панического ужаса. Нет, разумнее было бы думать, что
все это мне померещилось. Значит, после того случая с Валентининой таблеткой и
напрочь выпавших из памяти суток у меня что‑то с головой. Но ведь я
частично вспомнила события тех пропавших суток. Но вспомнила не сама, а путем логических
умозаключений, как будто это не со мной произошло, а я прочитала все это в
книге. Поэтому мне и кажется иногда, что все, что со мной происходит,
нереально. Как жаль, что у меня нет знакомого психиатра!
Я вернулась домой ужасно расстроенная, Аська тоже притихла и
смотрела на меня испуганными глазами. Вскоре вернулась шумная компания соседей.
Я отвлеклась на детей и приготовление ужина, а потом меня позвали к телефону.
— Как вы себя чувствуете после сегодняшнего? —
поинтересовался тот самый механический голос.
Я молчала, глубоко потрясенная. Напрасно я расслабилась,
ничего не кончилось.
— Надеюсь, вы поняли, что так просто я не сдамся, что я
по‑прежнему требую, чтобы вы отдали не принадлежащую вам вещь.
— Но, насколько я поняла, вам эта вещь тоже не принадлежит,
разумеется, если вы не работаете в паре с Валентиной, но я не думаю, что это
так.
— Почему же?
— Потому что с Валентиной мы выяснили все вопросы и
отказались от взаимных претензий.
— Вот как? В таком случае я вынужден применить более
жесткие меры. У вас прелестная дочка, и я с грустью должен заметить, что она
абсолютно беззащитна, сегодня вы в этом смогли убедиться.
Я давно поняла, к чему он клонит, так что не очень
испугалась. Внутри я даже почувствовала слабое облегчение — значит, я не сошла с
ума, и вся сегодняшняя история была тщательно организована.
— Должна вам сказать, в вас погиб режиссер.
— Да, это мое хобби.
— Послушайте, неужели вы думаете, что, если бы у меня
была эта штука, я бы не отдала ее вам немедленно, а стала бы рисковать дочерью?
Да, некоторые женщины уязвимы детьми, но не все.
— Вы просто не знаете женщин! — вырвалось у меня.
— Я знаю все! Достаточно разговоров! — рассердился
голос. — Даю вам срок до завтрашнего вечера, иначе пеняйте на себя! —
В трубке раздались гудки.
— Татьяна, да на тебе лица нет! Что это за интересный
разговорчик? — Оказывается, Сергей давно стоял в коридоре и по моим
репликам понял, что дело мое плохо.
— Они грозят убить Аську! — вымолвила я
побелевшими губами.
— Отдай им все!
— Я не могу, у меня этого нет.
— Понятно, тебя подставили. Какой срок?
— До завтрашнего вечера.
— Иди, собирай дочку. Много вещей не надо, только самое
необходимое. — Он уже набирал номер телефона.
Я потащилась в комнату, повозилась там немного, а потом из
коридора послышались Галкины вопли:
— Куда это я потащусь на ночь глядя? Ты что, рехнулся,
что случилось?
Сергей тихо сказал ей несколько слов. Потом добавил жестко:
— Собирайся живо!
Она замолчала на полуслове и бросилась в комнату. Мне вдруг
до боли, до колотья в сердце захотелось, чтобы у меня тоже был такой человек,
который взял бы на себя все мои проблемы, которому я доверяла бы настолько, что
подчинялась ему слепо и безоговорочно. Но у меня такого человека нет. И
удивительное дело, опасность грозит моей дочери, а про ее отца я вспоминаю в
последнюю очередь. Я представила, как звоню сейчас туда, свекрови, в их
предсвадебную лихорадку, и начинаю плачущим голосом объяснять мужу про Аську.
Разумеется, они решат, что я все сочиняю от ревности. Да в лучшем случае он
просто вежливо попросит оставить его в покое, а в худшем — назовет ревнивой
дурой и истеричкой.
Пока я так раздумывала, Галка появилась уже с двумя
дорожными сумками.
— Продукты возьми! — крикнул Сергей.
Я помчалась на кухню и стала кидать в полиэтиленовые пакеты
все, что было в холодильниках, моем и Галкином. Хорошо, что вчера накупила
продуктов! Аська любит пить чай с сахаром вприкуску. Я нашла в столе у Ксении
Павловны пачку рафинада — потом отдам.
Они все уже стояли в коридоре, Сергей со Стасиком на руках,
Галка с вещами и девочки, взявшись за руки. Еле сдерживая слезы, чтобы не
испугать ребенка, я обняла Аську и крепко прижала к себе.
— Слушайся тетю Галю!
С улицы раздался гудок автомобиля.
— То лик приехал, — сказал Сергей и передал
Стасика Галке. — Спускайтесь, я сейчас.
