— Зачем нам так часто останавливаться? — крикнула ему Мия.
Но лорд Дэвид уже пустил Креза рысью. Еще до того как они выехали за города, он скрылся из виду. Мия смотрела на него, пока он был в поле зрения, потом развязала капор и бросила на сиденье. Капор был слишком тесный, и у нее заболели виски. Экипаж проехал через облако пыли, поднятой копытами Креза.
— Куда поехал лорд Дэвид? — спросила Джанина.
— Не знаю, мне все равно.
Джанина прищурилась.
— Что случилось?
— Он ужасный и грубый.
Джанина поднесла руку ко рту.
— Это из-за вчерашней ночи? О Боже, неужели он силой заставил вас заниматься с ним любовью?
— Что? Заставил силой? Меня? Ни за что! — Мия запоздало сообразила, что означали слова Джанины. — Ты знаешь, что мы были вместе?
Джанина кивнула. Ее кивок в равной мере означал и подтверждение, и извинения.
— Откуда ты узнала?
— Мия, ваше платье порвано. Когда я увидела его сегодня утром, то подумала, что его порвали в пылу страсти, но теперь я вижу, что могла очень сильно ошибиться.
— Нет, ты не ошиблась. Но пожалуйста, поверь мне, что соблазнение было абсолютно взаимным.
Джанина захлопала в ладоши.
— Значит, теперь вы поженитесь?
— Нет, никогда! — Мия закрыла глаза и выдержала паузу до тех пор, пока не удостоверилась, что не сорвется на крик. — Он меня не любит. Он будет вечно говорить «послушайте меня» и сообщать мне то, чего я не хочу слышать. — Она проглотила боль. — Если для любви нет ничего невозможного, то жить в браке без любви ужасно.
— Но должно быть, ему что-то в вас нравится, раз он сделал предложение.
— Нина, он не сделал предложение. Он только спросил, что я буду делать, если окажется, что я беременна.
— О, дорогая, это совсем не романтично!
— Нисколько. — Мия стянула перчатки и порылась в сумочке в поисках носового платка. — И это еще не самое плохое.
— Что может быть хуже?
— Он сказал, что моя идея жить независимо — это сказочка. Что если я буду жить без компаньонки, то очень скоро стану дамой полусвета.
Мия соскользнула на пол, положила голову на колени Джанины и заплакала. Джанина погладила ее по голове и еще ухудшила дело:
— Я всегда думала то же самое.
— Что?!
Мия перестала плакать, вскочила и села на сиденье рядом с сестрой.
— Я никогда не понимала, почему вы не хотите пригласить в компаньонки какую-нибудь бедную женщину благородного происхождения, чтобы все знали, что вы есть и всегда будете леди. Вы могли бы даже жить в Лондоне в Пенн-Хаусе. Это скорее дворец, чем дом, у вас могли бы быть собственные апартаменты, и вы могли бы даже не встречаться с герцогом, когда он приезжает заседать в парламенте.
— Нина, ты забыла о моей расторгнутой помолвке? Я не представляю, как на это посмотрит Елена. Может быть, она отправит меня в комнату на целый месяц. Или вообще откажется со мной разговаривать. Уильям — ее любимый родственник, а я причинила ему боль.
— Но подумайте, какую боль причинит Елене ваш выбор — жить одной.
Мия задумалась. Она не могла ничего сказать, пока не приедет в Пеннфорд и не узнает, что думает Елена.
— Нина, я подумаю о моих планах. Не из-за того, что сказал Дэвид, а потому что ты меня попросила подумать.
Джанина взяла ее за руки и поцеловала в щеку. И все снова стало хорошо в их мире. Мия откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
— Мия? — робко позвала Джанина. — Мы уже проехали пять миль? Как вы думаете, скоро мы остановимся?
О, так вот почему Дэвид пожелал ехать с частыми остановками. В своей доброте он так же предусмотрителен, как и во всем. Это были первые и последние пять миль, которые Джанина могла выдержать в экипаже. Она была очень бледна и прижимала руки к желудку, было решено, что она втиснется на козлы вместе с Ромеро и Аланом Уилсоном. Тогда они смогут ехать со скоростью быстрее черепашьей.
Мия устроилась в уголке экипажа так, чтобы смотреть в оба окна: в одно через плечо, а в другое прямо. Солнце клонилось к западу, воздух был все еще сухой. Внутри экипажа было достаточно тени, чтобы не чувствовать себя как в печке. Мия подумала, что если ей удастся задремать, то это поможет на время забыть о своих тревогах и принесет облегчение.
Мия начала молиться. Она молилась за то, чтобы ей наконец было позволено самой принимать решения о своей жизни. Чтобы Джанина и Ромеро обрели счастье, которого они оба заслуживают. Чтобы Мэри Хорнер и мистер Новис оба осознали ценность слова «нет» везде, кроме постели. Чтобы Елена поняла, что разрыв помолвки с Уильямом был правильным для них обоих и что Уильям еще найдет девушку, достойную всего, что он может ей дать. Чтобы Дэвид Пеннистан нашел такую сильную любовь… в этой молитве Мия запнулась, не сформулировав ее до конца. Молиться о любви — это почти то же самое, что просить чуда, и очень страшно просить любви, а потом понять, что она не является решением всех трудностей. Поэтому последней ее молитвой была молитва о том, чтобы она не оказалась беременной. Это была молитва ради них обоих, ради нее и Дэвида, и Мия надеялась, что просит не слишком многого. От дальнейших мыслей, полных жалости к себе, ее избавил сон, благословенный сон.
Мия проснулась, когда карета замедлила ход и остановилась. Она проснулась, но не открыла глаза. Карета качнулась, Мия решила, что это Джанина спустилась с козел и села внутрь. Как только они снова тронулись, Мия открыла глаза. Открыла и увидела, что напротив нее сидит Дэвид. Она заморгала, но Дэвид не исчез, значит, он ей не приснился. Он смотрел на нее с таким напряжением во взгляде, что это было бы лестно, если бы он выглядел хоть чуточку счастливым.
— С Ниной все хорошо? — спросила Мия.
Она с трудом села, увидела, что спала на капоре, который теперь был раздавлен, и поморщилась.
— С Джаниной все прекрасно. Она осталась на облучке с Ромеро, а он заверил, что знает, как о ней позаботиться.
Мия постаралась сдержать улыбку.
— А Крез?
— Алан Уилсон поскакал на нем вперед, чтобы сообщить в Пеннфорде, что мы прибудем до темноты. — Лицо Дэвида стало менее напряженным, однако он по-прежнему не собирался улыбаться. — Мне кажется, он ко мне ревнует.
— Вот как?
Мия выглянула в окно, но не увидела молодого грума.
— Да, он очень ревностно о вас печется, — Дэвид вздохнул. — Как вы думаете, кто позвал меня, когда Франклин остановил вас возле конюшни?
— Даже не напоминайте мне об этом отвратительном человеке.
Мия знала, что если постарается, она забудет оскорбления Франклина. Но лекция Дэвида — совсем другое дело.
