- Одну секундочку, молодой человек! — прервал его словоизлияние Игорь Борисович.
Встав со своего кресла, он двинулся к Славику, держа в руках пачку ксерокопированных листов. Славик с некоторым беспокойством уставился на него. Смотреть приходилось снизу вверх, что, как знает любой психолог, уже проигрышно в позиционном отношении.
Игорь Борисович улыбнулся ему столь «нежной» улыбкой, что даже у меня перехватило дыхание.
- Молодой человек, — тихо и спокойно обратился он к Славику, — я вынужден вас немного огорчить. Нам неинтересно слушать ваши речи. А вы сами сейчас убедитесь в том, что прибыли сюда совсем по другому поводу.
Игорь Борисович сунул пачку бумаг прямо в лицо своему собеседнику. Тот едва успел увернуться и схватил бумаги рукой.
- Здесь результаты экспертизы и показания свидетелей по делу о гибели вашего компаньона в автомобильной катастрофе и о вашем участии в подготовке этого дорожного происшествия. Вот здесь расшифровки нескольких ваших телефонных разговоров, а вот эти плохо пропечатавшиеся листы — распечатки из нескольких западных банков, свидетельствующие о том, что вы предпринимали действия, квалифицируемые российским законодательством как уголовные преступления, наряду, разумеется, с подготовкой и заказом убийства вашего компаньона и… извиняюсь… — Игорь Борисович сделал извиняющийся кивок в мою сторону, — не только компаньона, но и подельника.
- Вы ничего не докажете! — Славик не выкрикнул, а провизжал эту банальную фразу, которую произносит главный негодяй почти в каждом западном детективном боевике.
Он нервно зашелестел полученными от Игоря Борисовича бумажками. Игорь Борисович наклонился над ним и буквально прошептал ему на ухо:
- А мы и не будем ничего доказывать, молодой человек! Это не наша профессия, это в компетенции совсем других людей. Теперь для начала вы встанете и уступите гражданочке место!
При слове «гражданочка» Славик нервно хихикнул, но, встретившись со взглядом нашего высокооплачиваемого сотрудника, вскочил. Я молча заняла свое кресло.
— Продолжим, молодой человек, — продолжал Игорь Борисович. — Учитывая вашу неопытность, ваш юный возраст, хотя и в свои лета вы уже вполне состоялись как конченый мудак, я предлагаю вам как можно быстрее покинуть помещение нашей фирмы и подумать, какую сумму вы готовы выделить на то, чтобы эти материалы не получили немедленно ход.
- Я уже сказал: вы ничего не докажете!
Игорь Борисович недоуменно пожал плечами:
- Какой же вы тупой, юноша, ей-богу! Повторяю: мы не будем ничего доказывать. Доказывать будут совсем другие люди. Успешно или нет — это совсем другое дело. Поверьте, это даже не столь принципиально. Принципиально то, что они будут искать вашу вину по будням восемь часов в сутки с обеденным перерывом. В выходные дни они будут гулять со своими детьми по зоопарку, смотреть с женами кино или жрать водку с б… в бане — согласно своему личному вкусу! А вы, молодой человек, будете доказывать свою невиновность из камеры в «Матросской тишине» двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. А что касается эротических развлечений и отдыха… Как, простите, у вас дела с жопой обстоят?
- Не понял…
- Ну, анус, анус у вас крепкий? Геморроя, трещин нет?
- Не понял…
- Ну что же вы ничего не понимаете-то! Не зря же я эротику помянул! Вас в жопу будут ваши товарищи по камере драть, сурово и мужественно…
- Сколько я должен дать?.. — Славик наконец-то понял, что не в добрый час пришла ему в голову идея ко мне прийти.
- Что же вы вопросы глупые задаете? Кто же вам на такое отвечать-то будет?! — усмехнулся Игорь Борисович. — Вот вам телефончик, сумму сегодня вечером сами сообщите. Только учтите, торговаться с вами никто не будет. Ваши доходы нам известны, и если вы сумму неправильную назовете, то второй раз вы ее будете уже в другом месте называть, вы уже знаете, в каком.
Славик пару минут стоял, бессмысленно листая дрожащими пальцами мятые страницы. Я молчала, молчал Семен. Игорь Борисович положил большую сильную ладонь Славику на плечо:
- Вам пора уходить, молодой человек! — Другой рукой он приоткрыл дверь кабинета. — И еще одно…
- Что?! — вздрогнул Славик.
- Когда вы приходите в уважаемую организацию, то охрану имеет смысл оставлять на улице возле машины — «быков» в дом не водят!
Славик, ничего не ответив, вышел в секретарскую, где его ждало жуткое зрелище: посередине помещения на полу валялись все три его охранника, избитые до потери сознания. На их лицах не было ни одного живого места: сломанные носы ивыбитые зубы — это только то, что сразу бросилось в глаза. Удивительным было и то, что разговор в кабинете продолжался не больше пятнадцати минут, и никакого шума за дверью мы не слышали. В помещении офиса, кроме нас и двух тихих уборщиков, никого не было — набор сотрудников должен был начаться только на следующей неделе.
- И выбирай в следующий раз ребят покрепче, — посоветовал опешившему Славику Игорь Борисович. — Видишь, у этих не иначе как внезапно головы закружились, от перемены погоды, наверное, вот и попадали, ушиблись, бедолаги! Падать ведь тоже надо уметь! До свидания, ребята! — крикнул он куда-то в темный конец коридора.
Я пригляделась. Трое азиатов-«уборщиков» уходили из нашего офиса.
- Спасибо! — еще раз крикнул им Чертков. — Хорошо убрали!
Славик дрожал и вообще еле держался на ногах.
— А сами-то вы себя как чувствуете? Вы-то сами не упадете случаем? На давление не жалуетесь? — Пошло уже откровенное издевательство. — Ведь нынче молодежь хилая пошла. Порой чуть что, поскользнулся на ровном месте — и сразу в гроб!
ЛЕНЯ, ЛЕНЯ, и не только…
После счастливого завершении истории со Славиком на протяжении нескольких месяцев в жизни моей наступил покой. Я внезапно осознала, что теперь у меня есть все: налаженный быт, любимая дочь, не замеченная ни в бронхитах, ни в аллергиях, ни в слабоумии. У меня еще молодая, сильная и крепкая мама, готовая помогать мне во всем. У меня есть бизнес, руководимый не столь мной, сколь Семеном, человеком, которому у меня есть все основания доверять. У меня есть приходящая домработница и неуходящая няня. У меня нет только того мужчины, который днем будет меня любить и понимать, а ночью будет ласкать и мучить мое тело, будет заталкивать в меня свою горячую плоть и оставлять во мне свое семя. Это было глупо, непонятно, даже безумно, но я зациклилась только на одном своем Лене, на Лене Ильине.
Я опять прокручивала в голове всю свою жизнь после встречи возле сортира на уфимском вокзале. Я обзывала себя дурой и б… Я понимала, что Леня наверняка давно и счастливо женат, и только молила Бога о том, чтобы ни его, ни его семью не зацепили эти бесконечные интифады, кровавые беспорядки, развязываемые палестинскими террористами. Ведь нет никакого покоя и в его новой стране. Но я осознавала, что не нужна ему, даже если он до сих пор не женат или, наоборот, уже развелся. Никакому уважающему себя мужчине не захочется получить в качестве жены вместо юной невинной девушки с кем только не спавшую тетку, зачавшую свою дочь во время групповухи. Я не могу быть ему нужна ни в каком виде. Но я не могла забыть о нем! И время тоже не лечило!
