* * *
Она пришла в себя на Московском вокзале, очевидно, ноги сами
принесли ее в то место, откуда ходят поезда домой, в родной город Владимир. Она
сидела, скорчившись на полу возле памятника Петру Первому, рядом располагалась
группа подростков с сумками и рюкзаками. Учительница истошно кричала,
выговаривая какому-то Витюкову, ее голос проникал через капюшон прямо в мозг.
Лера пошевелилась и застонала, потому что от неудобной позы затекло все тело.
Ближайший мальчишка стрельнул в нее глазами и на всякий случай отодвинул свою
сумку. По аналогии она хватилась своих вещей.
Сумки не было. Не было кошелька и даже перчаток. Она не
удивилась бы, если бы не было и паспорта, но он лежал нетронутым в заднем
кармане джинсов. Счастье, что она вложила сто долларовую купюру в паспорт!
Объявили посадку, и школьники двинулись на перрон, галдя и
смеясь. Учительница орала так же истошно, делая перекличку.
— Ломает? — послышался рядом вкрадчивый голос.
Она открыла глаза и увидела, что рядом стоит гнусный тип в
грязной куртке с длинными сальными волосами.
— Отвали! — прохрипела она и отвернулась.
— Если денег нету, могу так помочь, — не отставал
тип.
— С чего такой добрый? — без любопытства спросила
она.
— А ты не знаешь? — он вроде удивился. —
Такса известная, трахнемся — вот тебе и доза!
— Трахнемся? — повторила она. — За дозу?
Ну-ну… Обойдусь пока.
В карманах Риткиной куртки нашлась мелочь — ровно десять
рублей, так что тетка в общественном туалете хоть и скорчила морду, но все же
пустила. Лера умылась горячей водой с мылом, снова туго сколола волосы, потом
тут же, на вокзале, обменяла свои сто долларов на рубли. Поела пиццы в
привокзальном бистро, выпила две чашки черного кофе и закурила наконец нормальную
сигарету.
— За дозу, — повторила она вслух, глядя, как дым
от сигареты уплывает вверх, — за дозу…
Какой-то молодой человек за соседним столиком
заинтересованно на нее взглянул и тут же отвел глаза.
* * *
Еще через две сигареты решение было принято. Твердое
решение, приговор окончательный и обжалованию не подлежал. Раз они с ней так,
то и у нее развязаны руки. Только за то, что она оказалась вчера ночью в
неподходящем месте, судьба лишила ее всего — работы, квартиры, ближайшей
подруги. Она едва не лишилась жизни и превратилась в жалкое, гонимое, всеми
презираемое существо. Гнусный тип, отброс общества, подвалил к ней с
предложением, даже тетка в платном туалете посмотрела волком и прошипела сквозь
зубы что-то ругательное.
«Ну это мы еще посмотрим! — сказала она себе. — Мы
еще поглядим, кто будет веселиться на чьей могиле! Пока что счет два — один!
Двое черных против Ритки».
Она нащупала в кармане фарфоровую китайскую собачку, все,
что осталось у нее от подруги, и дала себе слово отомстить за Ритку. Она обязательно
отомстит неизвестному Аббасу. Око за око, зуб за зуб. Жизнь за жизнь…
* * *
Тот перекресток на Киевском шоссе, где подсадил ее на
рассвете старенький львовский автобус, она нашла быстро. Такая была у нее
способность — раз увидит место, никогда его не забудет. И ориентировалась в
незнакомых местах она всегда отлично, могла найти дорогу хоть ночью в полной
темноте.
Сейчас был тусклый осенний день. Без дождя, но на небе
собирались подозрительные серые тучи, похоже, бабьему лету пришел конец.
Она пошла, широко и свободно шагая по грунтовке, ее обогнал
сначала разболтанный грузовик, потом — пустой похоронный автобус.
«Не к добру», — подумала она, но тут же отогнала глупую
мысль — какое уж тут добро. Теперь в ее жизни мало будет хорошего, нужно
привыкать.
По проселку так мало ездили, что она нашла следы своих
каблуков на дороге. Было тихо, но ее не обманывала эта тишина, она знала, что
за каждым кустом могла притаиться опасность.
Вот сейчас покажется сарай, где вчера ночью она оставила
машину. Она перепрыгнула неширокую канаву и стала красться, прячась в высокой
траве. Если люди Аббаса нашли машину, им тут больше нечего делать, а ее они
ищут, чтобы уничтожить нежелательного свидетеля. Если же машину нашел случайный
человек, то тут вполне может ошиваться милиция. Хотя это вряд ли. Скорей
разденут машину, разберут по винтику и убегут. Кому охота с милицией
разбираться? Затаскают потом…
Вот и знакомые клены, легкий ветерок нехотя перебирал листья
на деревьях. Ворота сарая были закрыты, никаких подозрительных следов вокруг.
Она решилась и, пригнувшись, перебежала поляну.
«Опель» был в сарае, никуда не делся. Она увидела следы
засохшей крови на сиденье, свой длинный светлый волос. От воспоминаний и запаха
накатила тошнота, так что она поскорее вытащила чемоданчик с героином,
мимоходом заглянув в бумагу, что лежала сверху. Это был чертеж, нарисованный
карандашом неверной рукой — в одном месте карандаш сломался, в другом пришлось
обводить линии несколько раз. Волнистая линия, наверное, дорога, какие-то
кружки — камни, что ли, потом домик не домик, отчего-то с пушкой. Надписи и
вовсе не разобрать. Она удивилась, что тратит время на ерунду. Но вспомнила,
как водитель «Опеля» настоятельно просил, чтобы она взяла бумагу себе. Лист был
плотный, желтоватый, на обратной стороне какой-то разлинованный бланк и лиловый
штамп «Оредежская областная больница». Еще лист был явно разорван пополам,
прямо по чертежу. Она пожала плечами, осторожно, по прежним сгибам, сложила и
спрятала бумагу в карман.
В бардачке она нашла документы на машину, владельцем
значился Затворов Виктор Михайлович, вот, значит, как его звали. В багажнике
лежали брезентовая сумка с инструментами и запасная канистра с бензином, вот и
славно. Она выбросила инструменты и запихнула в сумку чемоданчик, чтобы не
бросался в глаза, затем аккуратно, чтобы не запачкаться, облила бензином салон
и полила сверху.
Черная глядь пруда покрылась рябью — пошел тягучий осенний
дождик. Она постояла немного, глядя на быстрые пузыри, думая о том, кто лежит
сейчас на дне пруда. Это он втянул ее в этот кошмар. Но с другой стороны, он ее
спас, когда выкинул из машины там, на шоссе. В общем, уже абсолютно неважно,
кто кого и куда втянул, пытаясь быть справедливой, рассудила она, тем более что
он — там, в холодной воде, а она — здесь, на земле, и еще живая. Он указал это
место, только просил помочь как??й-то Аньке. Анна Сенько, Тополевая, десять,
квартира шесть. Она точно запомнила адрес, но этим займется позже.
Докурив сигарету и в последний раз оглянувшись по сторонам,
она бросила ее в темную глубину сарая. Взрыв настиг ее уже на проселочной
дороге.
Рейсовый автобус был заполнен немолодыми садоводами с
тяжелыми сумками, ото всех пахло землей и усталостью, на нее никто не обратил
внимания.
Домой, думала она, трясясь на задней площадке разбитой колымаги,
теперь домой. Там она разберется со всем. И хоть никто ее дома не ждет, но она
выросла в этом городе, знает каждый закоулок. Конечно, люди Аббаса наверняка
узнали у Ритки, что она родом из Владимира. Но пускай попробуют ее там поймать,
там она — на своей территории. Пускай только сунутся, и мы посмотрим, кто будет
смеяться последним!
