— Ты там, в столицах, может, не к такому
привыкла, — говорил он, закрывая машину, — может, там только японскую
жратву едят, а по мне, так от этой сырой рыбы никакого удовольствия, кроме
глистов. Ничего нет лучше хорошего куска мяса!
— Мясо так мясо, — согласилась Лера.
Со стороны кухни доносились запахи вкусной еды, у Леры
засосало под ложечкой. Она настороженно оглядывалась по сторонам, чувствуя
какое-то неясное беспокойство. Впрочем, после сегодняшней операции это было
неудивительно.
Геши пока не было в ресторане, посетителей было немного.
Лера со спутником заняли столик в углу, откуда хорошо просматривался вход, а
также было рукой подать до дверей кухни, через которые можно было уйти в случае
опасности. Лера жалела уже, что согласилась на встречу. Нужно было немедленно
удирать, не заходя домой, ни с кем не простившись. Но куда? Она не успела
подумать об этом за последние два сумасшедших дня, голова шла кругом. И на чем?
Не может же она отираться на вокзале в ожидании поезда, там азеры возьмут ее
тепленькую. Митька же довезет ее на машине до Москвы, в огромном городе можно
затеряться. Там они распрощаются с Митькой навсегда, и она спокойно подумает,
что делать дальше.
Геши все не было. Теперь и Митька заметно нервничал.
К столу подошел официант, румяный парень в красной
рубахе-косоворотке.
— Сегодня расстегаи очень хороши, — сообщил он,
как будто выдавал важную государственную тайну.
— Принеси нам бутылку «Русского стандарта», —
потребовал Митька, — ну и расстегаи свои тащи… Щи с головизной есть?
— А как же! — официант расплылся в улыбке.
Лере показалось, что он держится слишком скованно, как будто
чего-то боится. Она чувствовала в воздухе непрерывно нарастающее напряжение,
как перед грозой. Кроме того, она заметила, что официант нарочно встал так,
чтобы заслонить от них вход в зал ресторана.
— Митька, уходим! — прошептала она, толкнув локтем
своего спутника.
— Что за… — начал он, но в это время за спиной парня в
косоворотке мелькнула сутулая фигура.
Митька вскочил, опрокинув стол, схватил Леру за локоть и
бросился к дверям кухни.
— Сама справлюсь! — выкрикнула Лера, пригибаясь.
Сзади грохнул выстрел, жалобно зазвенела разбитая бутылка, завизжала какая-то
женщина. Ворвавшись в кухню, Митька пропустил Леру вперед, захлопнул за собой
дверь и толкнул на нее тяжелый шкаф с посудой.
— А ну, пошли вон! — заорал на посторонних рослый
пузатый повар в белоснежном колпаке, размахивая огромным ножом.
— Извини, дядя, мы на минутку! — Митька пролетел
между пышущими жаром плитами и толкнул дверь, которая выходила в полутемный
коридор. В конце этого коридора распахнулась еще одна дверь, за ней была
свобода. Лера прибавила ходу, не отставая от своего спутника промчалась по
коридору, вылетела на крыльцо… и ее подхватили сильные мужские руки.
— Ну вот и дамочка! — удовлетворенно произнес
удивительно знакомый голос. — Все в сборе! Ну поехали, поговорим…
Прямо перед ней, насмешливо прищурив яркие темные глаза,
стоял, опираясь на тросточку, невысокий, гибкий, как подросток, человек в
светлом костюме, с длинными черными волосами, картинно зачесанными назад, и
узкими усиками голливудского гангстера.
— Отпустите, козлы! — вопил Митька, которого
крепко держали за локти двое молодых цыган. Еще двое скрутили Леру и теперь
ожидали распоряжений главаря.
— По машинам! — распорядился Ласло.
Пленникам связали руки и втолкнули их на заднее сиденье
громоздкого старомодного джипа с тонированными стеклами.
Через двадцать минут джип въехал во двор обычного для
Владимира двухэтажного бревенчатого дома. Ворота закрылись, пленников вывели из
машины, но повели не к дому, а к большому кирпичному гаражу.
Посреди гаража, в ярком свете направленной на него лампы,
сидел Геша, прикрученный кусками провода к тяжелому металлическому креслу. Лицо
его превратилось в сплошной кровоподтек, на руках виднелись свежие ожоги.
— А я-то думал, как они нас так быстро нашли! —
буркнул Митька и сплюнул на бетонный пол.
— Прости, Долото! — еле выговорил Геша, с трудом
приоткрыв разбитый рот. — Прости…
— Не злись! — процедила Лера, тщетно пытаясь
поправить веревку на руках, чтобы не врезалась так больно в кожу. — У
каждого человека есть свой предел. Смотри, что с ним сделали!
— Умная девочка, — проговорил, подходя к
пленникам, Ласло и добавил, восхищенно, снизу вверх поглядев на Леру: — Извини,
что я говорю… не девочка, королева!
— Любишь высоких? — равнодушно поинтересовалась
она.
Не о том речь, — Ласло склонил голову набок, не сводя с
нее заинтересованного взгляда. — Ведь это ты всю операцию придумала? Ты
меня на азеров натравила? Для этих, — он кивнул разом на Митьку с
Гешей, — для этих чересчур умно! Что поделаешь — провинция! Ты — совсем
другое дело, другой уровень!
От его спокойного, внешне доброжелательного тона ее
затрясло. Страх сковал ее всю, сжал клещами, опутал холодными щупальцами. Она
чувствовала, что погружается в ледяную черную бездну, из которой нет возврата,
еще немного — и все будет кончено. Да что там — уже теперь все кончено.
Однако чего хочет от нее этот клоун-маломерка? Убил бы сразу
— и все, дело с концом! Ах да, он еще верно хочет получить деньги азеров — те,
что лежали в черном кейсе… Что ж, у каждого человека есть свой предел… Деньги
ему придется отдать, не сопротивляясь, все равно рано или поздно они все
узнают.
— Ты меня сюда привез, чтобы комплименты
говорить? — холодно поинтересовалась она у Ласло.
— Не в комплиментах дело. Говорить — да, поговорить с
тобой хочу. Извини, что этого мои ромалы слегка приложили. Не хотел говорить,
где у вас встреча назначена. Ну ты правильно сказала — у каждого свой предел,
главное, этот предел нащупать, но не переборщить!
Ласло что-то сказал своим людям на незнакомом языке. Двое
парней развязали Гешу, налили ему водки.
— Подлечись!
— Не верь этому козлу! — в спину Лере проговорил
Митя, увидев, что она пошла с цыганом к выходу из гаража.
— Язык попридержи! — бросил Ласло через плечо.
Ласло привел ее в пышно и безвкусно обставленную комнату,
развязал веревку на руках, сел в низкое вычурное кресло, достал бутылку
французского коньяка, бокалы, насыпал на крышку золотых карманных часов горку
белого порошка, предложил гостье:
— Будешь?
— Нет, — резко ответила Лера.
— Молодец!. — похвалил цыган. — Уважаю!
— У меня брат от передоза умер…
— Бывает. — Цыган достал из роскошного,
крокодильей кожи портмоне бумажку, свернул в трубочку стодолларовую купюру,
втянул кокаин, запрокинул голову и зажмурил глаза. Потом встряхнулся, как
собака, и проговорил бодрым, свежим голосом:
